Альфред Бестер - Дьявольский интерфейс
— Неужели ты так уверен в себе?
Валентайн оскорбленно поджал губы.
— Не уважаешь. Гинь, из тебя никогда не получится хорошего вора. Как только переливчатый вибрационный щит появился на рынке, я его тут же купил. В первый же день. И неделю изучал его, пока не допетрил, где там уязвимые места. Теперь гастролирую, а компания Мослера после каждого моего дела вносит улучшения в свое изделие. Норовит поспеть за мной. Этим я и занят в Ванкувере.
Вот так-то, господа! Еще один профессионал высшего класса. Но кто же рассылает приглашения асам нашей Команды? Не подсказывайте мне. Я и сам знаю, да только еще не готов посмотреть прямо в лицо данному факту.
Тут в дом вошел совершенно незнакомый мне человек в белом лабораторном халате. Невежа.
— Не извиняюсь за неожиданное вторжение, — сказал он на испангле. — Срочное дело, парни. Профессор Угадай здесь?
— Вы кто?
— Из Юнион Карбида.
— Что у вас такого срочного?
— Да вот с Экстро беда. Вроде как шизонулся.
— Только что?
— Нет, часов десять назад. Совсем рехнулся. Мы сбились с ног — искали профессора Угадая. Чтоб доложить. Может, он опять поможет починить. У него получается.
— У него и на этот раз получится. Только позже. Сейчас он занят. Я ему передам. Подождите на улицы. Давай-давай, на улицу!
Когда университетский лаборант выкатился вон, Поулос задумчиво констатировал:
— Приступ у профессора Угадая случился именно десять часов назад.
— Слушай, Грек, что тебе известно?
— Все, что тебе нашептывала эта юная особа. У меня отменный слух.
— Получается, что Угадай воздействует на Экстро в той же мере, в какой компьютер воздействует на него.
— Думаю, умозаключение верное.
— И это Экстро направил радиограммы Гарри и Валентайну.
— Вне сомнения. Через свою электронную сеть.
— Нас и сейчас подслушивают?
— Вероятно. Причем, не исключаю, что не только слова, но и мысли.
— Получается, мы вроде как с жучками в голове!
— Да, в определенном смысле именно так. Тогда, когда профессор Угадай в сознании и владеет всеми своими чувствами. Однако он не единственный человек, помогающий компьютеру.
— Что-о-о?
— Один из членов Команды осуществляет кровную месть. Ведет свою войну против Команды.
— Боже мой! Поулос, кто? Почему? И чего он добивается?
— Не знаю. Просто делаю вывод, что это кто-то из нашей Команды.
— Да бросьте!
— Чего ж тут бросать. Среди Молекулярных людей появился предатель.
— Невозможно!
— В жизни и не такое случается.
— Чтобы Молекулярный мужчина обратился против своих?
— Это может быть и женщина. А почему ты так удивляешься? Разве между некоторыми членами Команды не существует застарелой вражды? Они даже мстили друг другу — были такие факты. Так что мы имеем хоть и совсем особый, но лишь очередной случай.
— Что привело тебя к подобному выводу?
— Подложные послания к Гудини и Валентайну.
— Их же направил Экстро.
— Верно. Но откуда он проведал об их существовании и об их уникальных способностях? И как он их нашел?
— Он мог… э-э… М-да, ты прав. Впрочем, он мог узнать все это от Вождя.
— А разве Вождь знал о Гудини и Валентайне? Он и недели не провел в качестве члена Команды. Он видел полдюжины наших — но, разумеется, не Гарри и Джимми. И никто про них не говорил. Так что Экстро получил эту информацию не от Секвойи.
— Боже мой. Боже мой! Боюсь, ты совершенно прав. По всему выходит, что ты прав. Один из наших! Но почему ты утверждаешь, что он затевает что-то именно против нас?
— Потому что он на стороне Экстро, который доказал свою полную враждебность по отношению к нам.
— Господи! Иуда в нашей среде — какая пошлость!
— И этот предатель — могучий враг. С богатым многовековым опытом. Внушительный противник.
— У тебя есть догадки, кто он?
— Понятия не имею.
— Его мотивы?
— Ненависть. Причины могут быть разными.
— Он ненавидит всех нас или кого-то конкретно?
— Можно лишь гадать.
— Ну и как он или она выходит на связь с Экстро?
— Это проще простого. Снимает трубку любого типа телефона и говорит в нее. А электронная сеть уже сама доводит сведения до Экстро — в том случае, если их живой передатчик находится в сознании.
— Поулос, это может стать катастрофой для Команды! Я уже сейчас готов бежать куда глаза глядят и забиться в какую-нибудь щель!
— Отчего же. Гинь? Это же грандиозный вызов — о таком только мечтать можно! Первая серьезная угроза за многие столетия существования Команды!
— Согласен, вот только чем это кончится для нас?
— Кончится перелетом на Цереру. Не бегством, а мерами по обеспечению безопасности Угадая и сохранности криокапсул. А затем мы начнем борьбу всерьез.
Гарри и Джимми совершенно не слушали нас, погруженные в свой сугубо профессиональный разговор, и сыпали такими словечками как ватты, амперы, частотные характеристики, индукция и прочая фигукция. В моем прошлом взломщики толковали о нитроглицерине и сверлах с алмазной головкой. Прогресс. Когда мы с Поулосом замолчали, они тоже умолкли и уставились на нас.
— Когда? — спросил Джимми. Говорил он как обычно — тихо, под сурдинку, заставляя прислушиваться к себе.
— Как только краснокожий окончательно придет в себя. Вам нужно провести внутрь объекта его одного.
— Надо бы дождаться времени минимального потребления электроэнергии.
— Не получится, — сказал Гарри. — У Лаборатории свои независимые генераторы.
— Тогда любое время подойдет, — сказал Джимми. — Я тороплюсь в Токио.
— Погляжу, как там Вождь, — сказал я.
Вождь чувствовал себя неплохо. Фе заботливо порхала вокруг него, а сам он на черокском языке распекал Натому за то, что она изменила высоким моральным принципам резервации Эри. Натома только посмеивалась.
— Гадкая шовинста к жещщинам! — сказала она мне на двадцатке. Видно, М'банту успел научить ее многому, преображая в женщину, идущую в ногу со временем.
— Команда готова провести тебя к криокапсулам, — сказал я. — А ты готов?
— Да, — ответил Секвойя, вставая с постели. — Стало быть, я обратил тебя в свою веру.
— Черта с два! Я ни на грош не верю в то, что двуполость спасет человечество. Просто среди членов Команды развита взаимовыручка.
— Это напоминает мне вольтеровскую позицию: «Мне не нравится то, что вы говорите, но я готов насмерть стоять за ваше право выражать свое мнение».
— Тоска утверждает, что ничего подобного Вольтер никогда не говорил. Пошли вниз.
Он несколько секунд к чему-то прислушивался. И теперь я знал, к чему.
