В. Бирюк - Урбанизатор
Копейщики и топорники обтекают с двух сторон плотную «упаковку» лучников, которых мы продолжаем долбать. И правильно делаем: толпа, обойдя «пробку на лыжне», снова лезет туда же. В узкий просвет укатанного снега. Так же быстрее! Там же удобнее!
Храбрые воины: они рвутся в бой, они искреннее стремятся кинуться в сечу, сойтись с врагом «грудь в грудь», «порвать хрип»…
Каждый — геройски.
Каждый — сам для себя.
И перекрывают сектор обстрела своим стрелкам. И мы снова заваливаем эту дорожку, этот узенький проход на ровном месте, их телами.
Скажи кому, что судьбы народов и государств зависят от существования снежного бортика между двумя кусками бескрайнего ледяного заснеженного поля… Там бортик-то у лыжни — четверти аршина нет. Вот это «нет» — есть. И оно решает судьбу. Племён, России, человечества…
Дистанция 100 метров.
О! Какой разнообразный выбор! В моём прицеле.
Видны доблестные воины и славные предводители. Шлемы, каски, боевые шапки из голов медведя, волка, быка… Что-то типа головы орла… Оружие богаче. С накладками, с блёстками. Бижутерия, блин. Мечи, сабли… Булгарский палаш, как у Салмана. Двойной топор. Какой-то… клевец. Рановато. В смысле: по истории. Но на Востоке боевые молоты в ходу шире и раньше, чем в Европе. Из подарков эмира?
Приятно рассматривать — они так старательно всем своим размахивают. А через прицел — особенно увлекательно.
Вот… здоровая секира.
Секира — здоровая, а хозяин… — уже мёртвый. Дистанция — 70 метров.
— Сухан! Отход! 60.
Сухан закидывает лук в тул на спине, упирается в лыжные палки, отжимается и, развернувшись в воздухе, выскакивает на лыжню. Назад. 60 шагов.
Спереди раздаётся радостный вой. Ура! Враг бежит! Проклятые русские показали тыл!
Ребята, на вашей могиле я вам и не такое покажу. А пока мы с Салманом показываем синхронную… нет, не плаванье — стрельбу: два чувака одновременно получают по стреле и синхронно валятся назад. Снова перекрывая пресловутую колею своими телами. И телами ещё трёх чудаков, которые сваливаются на них с разбега.
— Салман! Отход! 120!
— Э… Сахиби…
— Зар-р-режу нах-х-хрен!
Герой хренов. Не хочет оставлять меня одного.
Чудак в медвежьей голове пытается обойти кучку ползающих по снегу соотечественников, успешно закрывается от моей стрелы щитом и… втыкается лицом в снег — шедший следом за ним не успел остановиться. «Не успели» — несколько персонажей, куча мала. У верхнего за шиворотом — моя стрела. Понятно, что не только за шиворотом — вошла по оперение. До поджелудочной не достала…? — Ну и ладно.
Всё, дистанция — полтинник. Лук — в тул, тул — на спину, разворот с отжимом и подпрыгом… Раньше я так не делал: в первой жизни казалось дешёвым ненужным фокусом. А тут… когда в Пердуновке начали детей учить — пришлось и самому освоить.
Я ещё не успеваю добежать до Сухана метров двадцать, а он уже вгоняет стрелу куда-то мне за спину. Нет, никакой опасности, технику безопасности — бдим и блюдём. Старательно. Мы все трое на одной линии, только противник — распространился шире, выбор — большой, выстрел идёт не в меня, а хорошо в бок.
Идут колонной — плохо, расходятся шире — опять плохо. «Что не делает дурак — всё он делает не так». Отчего и дохнет.
Сколько времени нужно для 60 хороших шагов на лыжах? А Сухан делает выстрел за три секунды. И промахи ему не свойственны.
Добегаю до своей позиции, разворачиваюсь, вытягиваю лук и стрелу… Сухан уже катится назад, Салман лупит мимо него, а я… противник потерял подобие сомкнутого строя. В пространстве, от линии первого построения «унжамерен» на триста метров, конусом, вершина которого направлена в нас, поодиночке и группами, перемещаются люди. Одни — к нам, другие — от нас, третьи — просто лежат или куда-то ползут.
Глава 384
Стрела уходит с тетивы со скоростью 240 км/ч. Около 66 м/сек. На максимальной дистанции настильного лучного боя 100–120 метров у мишени есть 1.5–2 секунды. Увидеть, сообразить, увернуться или отбить. Время мышечной реакции человека различается от индивидуума к индивидууму, от типа сигнала, даже — от температуры окружающей среды. Со стартовым пистолетом время реакции спортсмена на звуковой раздражитель общепринято — 0,16 с.
Казалось бы — что стоит отреагировать на выпущенную стрелу. Пока она летит. Да не один раз, а — десять! По Жванецкому: «Не нравится? — Отойди! Не стой!».
Одна мелочь — надо видеть. Я об этом уже говорил. Когда делал свои метательные ножички-штычки и отрабатывал бросок кистью снизу, от бедра.
В толпе — не видно. Вон, чудак с медвежьей головой — сумел уклониться. Но следующий за ним, который упал ему на спину и поймал мою… за шиворот вплоть до поджелудочной… — не увидел. Потому что в те важные 2–3 секунды даже не смотрел в мою сторону.
В колонне — первый уклоняется. И дырку получает второй, идущий «в затылок».
Есть очевидные решения: цепью, встречный огонь. Чтобы я прятался, не мог прицелиться. Но для этого нужно равенство в дальности боя. Лесные луки… так, об этом я уже много раз…
Другой путь — активная работа со щитом. В «Играх тронов» есть эпизод боя мечника против лучника на короткой дистанции. Первое что делает мечник — выбрасывает свой меч. Дальше — сочетание высокой подвижности, типа «качания маятника», и работы щитом дают ему победу.
Эту истину: малоподвижные меч, копьё, щит, даже вместе с лошадью, против лучника — смерть, английские йомены вбивали во французских аристократов семьдесят лет при Креси, Пуатье и Азенкуре. Бесполезно — не вбилось. Ситуацию изменило появление массового порохового оружия.
Охотники не работают со щитами. Зверушки лесные — стрел не мечут. Тяжёлых древнеславянских щитов здесь нет, павезы — вообще ещё не появились. Маленький лёгкий мордовский… А кулачный щит не пробовали? Им тоже можно стрелу сбить.
Если бы они могли двигаться быстро… Ух как они этого хотят! Храбрецы тяготеют к лыжне — быстрее-быстрее… до нас добраться. А мы их отстреливаем, постоянно создавая на лыжне препятствия. Вопящие и нуждающиеся в помощи.
Трусы тоже тяготеют к лыжне, чтобы в случае чего — поскорее убраться. Им, во втором-третьем ряду, достаётся, когда храбрецы уклоняются от стрел. И они тоже вопят и просят помощи.
Был бы там командир, который развернул бы их в цепь… Но это — уже Первая мировая. Причём — очень не сразу, а после миллиона погибших в сомкнутых построениях от пулемётов и шрапнели.
Ну хоть бы в линию. Весь 18 век европейская пехота воевала шеренгами. Сходно разворачивалась русские в 16 веке под Казанью, отбивая атаки наскакивающей с поля татарской конницы. В две шеренги разворачивались казаки Ермака, ставя назад молодёжь-заряжающих.
