Алексей Калугин - Полет мотылька
– Например? – с вызовом поинтересовался Юлий Никандрович.
– Например, повестки, о которых говорил Генка.
– Или вот еще. – Геннадий Павлович выложил на стол зеленую листовку. – Мне дали ее у входа в метро.
Алекс быстро пробежал листовку глазами, мрачно хмыкнул и передал Юлию Никандровичу. Коптев взял бумагу в руки и с явной неохотой начал читать. По мере прочтения текста на лице его проступала все более ярко выраженная гримаса омерзения.
– Бредятина какая-то, – объявил он свое мнение, закончив чтение, после чего резким, немного нервным движением смял листок в кулаке и поискал взглядом, куда бы его можно кинуть. Поскольку пепельница была переполнена окурками, Юлию Никандровичу пришлось положить комок смятой бумаги на край стола.
– Ты так считаешь? – загадочно прищурился Алекс.
– А ты, конечно же, уверен, что это часть проводимой властями политики по свертыванию программы генетического картирования! – ответил Юлий Никандрович, с трудом сдерживая возмущение.
– Ты знаешь, Юлик, – Петлин помахал рукой, разгоняя раздражавший глаза сигаретный дым, – с тех пор как ты ощутил вкус спокойного, благополучного существования на государственных дотациях, твои суждения по многим вопросам резко изменились. Я не осуждаю тебя за это, просто пытаюсь понять, почему так происходит?
Геннадий Павлович старался внимательно следить за тем, о чем шла речь за столом, но в какой-то момент он понял, что ему становится скучно. Пиво было выпито, а раскладывать фишки для игры никто не собирался. Поскольку каждый из спорщиков стоял на своем, упорно не желая принимать во внимание аргументы противоположной стороны, разговор верно превращался в переливание из пустого в порожнее. К тому же аргументы что у тех, что у других были какими-то очень уж жиденькими. Если бы Геннадию Павловичу была предложена роль арбитра, то он бы объявил ничью. Только не в том смысле, что соперники сражались на равных, а в том, что оба проиграли. По мнению Геннадия Павловича, истина, которую каждый пытался перетянуть на свою сторону, лежала посередине. И чтобы не понять это, нужно быть либо беспросветным тупицей, либо упертым до предела догматиком. А весь фокус заключался в том, что судьба программы генетической чистки в России ни от кого не зависела. Она, как и все процессы в этой стране, будет развиваться спонтанно, направляемая то в ту, то в другую сторону внезапно возникающими факторами, ни объяснить, ни тем более уж предсказать которые было невозможно. И во что она выльется в конечном итоге – бесполезно было даже гадать. Нужно было просто подождать, чтобы увидеть, что произойдет. Хотя, скорее всего, не произойдет ничего. Все потихоньку утрясется и встанет на прежние места. Можно подумать, прежде не было революционных программ, призванных изменить все общественные устои. И чем все они закончились? Вот именно – одни названия остались! «Кончайте, наконец, заниматься ерундой, парни! – хотелось громко сказать Геннадию Павловичу. – Мы ведь все свои ребята, знаем друг друга не первый год. И с головой у нас все в порядке, слава богу, и с генами. Так чего ради пыль поднимать? Какое нам дело до всех этих генетических уродов, что бродят вокруг? Потенциальная угроза обществу – ну так пусть общество само с ними и разбирается! Нам-то до всего этого какое дело? Мы здесь собрались не для того, чтобы решать мировые проблемы, – просто поболтать. Ну так и давайте займемся своим делом – разложим фишки, закажем еще пивка! Да и горячее не помешало бы…» Но почему-то Геннадию Павловичу казалось, что реакция на его сентенцию окажется совсем не той, какую он хотел бы видеть. Ему все же хотелось быть понятым, а не просто высказаться по обсуждаемому вопросу, поэтому он счел за лучшее промолчать.
И вдруг Геннадий Павлович почувствовал, что упустил нить разговора и уже почти не понимает, о чем говорят за столом. Когда же он попытался сосредоточиться, то начало происходить и вовсе нечто странное. Фигуры людей, сидевших за одним с ним столом, стали нечеткими, лица поплыли, словно акварельные рисунки, облитые водой, сделались совершенно неузнаваемыми. Геннадий Павлович медленно провел ладонью по лбу, покрывшемуся испариной, и судорожно сглотнул подкативший к горлу кисловатый комок. «Это все жара и духота, – подумал он. – Определенно, сегодня неблагоприятный день». Геннадий Павлович откинулся на спинку стула, глубоко, судорожно вздохнул и закрыл глаза.
Алекс посмотрел на Геннадия Павловича и быстро затушил в пепельнице недокуренную сигарету.
– Он уходит от нас, – с тревогой произнес он.
– Нервный срыв? – спросил Юлий Никандрович.
– Не похоже, – качнул головой Алекс.
Подавшись вперед, он внимательно осмотрел лицо Геннадия Павловича, после чего достал из кармана крошечный датчик и приложил его к левому виску Калихина.
– Все показатели в норме, – сказал он, взглянув на светящееся табло. – Он просто пытается закрыться.
– Мы перегрузили его информацией, – предположил Юлий Никандрович.
– Нет, – возразил Алекс. – Все дело в том, что информация, которую мы ему даем, слишком уж неоднозначная. Он не может определить свое отношение к происходящему.
– Между прочим, я предупреждал об этом, – заметил Анатолий Викторович.
– И что теперь? Попробуем дожать?
– Для начала следует добавить конкретики.
– Ты имеешь в виду историю об оборотнях?
– Не об оборотнях, а о ликантропах.
– Примитив, – презрительно скривился Алекс.
– Именно это и любит массовый зритель, – Анатолий Викторович осторожно коснулся пальцем кнопки на динамике и слегка надавил на нее, увеличивая уровень звука. – Этот, как ты выразился, «примитив» неизменно срабатывает, поскольку большинство наших сограждан, вопреки совету классика, готовы до бесконечности умножать число сущностей вообще без какой-либо на то необходимости. Вот так-то. – Анатолий Викторович хитро улыбнулся и еще немного увеличил уровень звука.
– Осторожно! – нервно дернулся Юлий Никандрович.
– Я похож на дилетанта? – умильно посмотрел на него Анатолий Викторович.
– Прямо уж и сказать ничего нельзя, – обиженно насупился Юлий Никандрович.
– Хватит болтать, – Алекс коснулся датчиком левого виска Геннадия Павловича. – Он уже на пределе. Надо вытаскивать, или он совсем уйдет.
– Нет проблем, – усмехнулся Анатолий Викторович и еще раз надавил на кнопку динамика. – Оператор! – громко произнес он. – Дайте пленку «Ликантропия»!
«Мы уже не раз получали сообщения о страшных в своей бессмысленной жестокости случаях нападения на людей, имевших место в Вологодской области, – раздался из динамика голос популярного ведущего телешоу. – Сегодня мы имеем возможность рассказать вам, дорогие телезрители, всю правду о том, что происходило там на самом деле».
