Александр Казанцев - Арктический мост
В противоположном конце зала, у стола, заставленного моделями механизмов Арктического моста, стоял высокий, крепкий человек с энергичным лицом. Амелия обратила на него внимание потому, что с ним разговаривали ее отец и мистер Кандербль.
— Мистер Корнейв, — говорил Медж, — разрешите познакомить вас как автора замечательного проекта со светилом американской техники — инженером Гербертом Кандерблем.
Степан Корнев немного смутился.
— Я очень рад, — сказал он, стараясь правильно выговаривать слова. Имя Герберта Кандербля знакомо мне со школьной скамьи.
Герберт Кандербль дружески похлопал Степана Григорьевича по плечу.
— Я жалею, что не знал вашего имени прежде, — любезно сказал он.
— Зато теперь его будет знать весь мир, — возвестил мистер Медж. — Мистер Корнейв, я взял на себя смелость, как один из американских общественных деятелей, пригласить нескольких американских парней для интервью с вами.
Степан Григорьевич смешался.
— Видите ли… — начал он, подыскивая слова, — мне не хотелось бы одному давать какие бы то ни было интервью, ибо я не являюсь…
— Какие пустяки, мистер Корнейв! — вскричал Медж и сделал знак рукой.
Опять зажужжали динамо. Несколько джентльменов в круглых соломенных шляпах защелкали затворами фотоаппаратов.
— Прошу вас, сэр, — кричал один из них, — и пожалуйста, улыбнитесь! Вот так… еще… еще… приветливей. Теперь скажите несколько слов американскому народу. У меня магнитофон. Автор проекта Арктического моста говорит с населением американского континента.
— Говорите, старина, говорите, я помогу вам, — тормошил мистер Медж. — Уже сегодня вечером это будет звучать со всех нью-йоркских киноэкранов.
Степан Григорьевич пытался сопротивляться, но его буквально рвали на части. Кто-то пожимал руку, кто-то совал цветы. Ему показывали утренний выпуск газеты, где был помещен его портрет с надписью: “Автор проекта техники будущего Стэппен Г.Корнейв, единственный человек на земле, в голову которого пришла самая простая и самая замечательная мысль”.
Он не давал этого интервью и ни в чем не был виноват, но испытывал смешанное чувство беспокойства и смутного торжества.
К губам Степана Григорьевича поднесли микрофон.
— Говорите же, коллега, — снисходительно сказал Кандербль. — После этого мне хотелось бы побеседовать с вами.
Степан Григорьевич непроизвольно заговорил. Вернее, недостаточно владея английским языком, он только повторял то, что нашептывал ему мистер Медж. В душе он оправдывал себя. Он должен говорить понятно для американцев, ибо, отказываясь, он лишь повредит популярности Арктического моста, идею которого надо прививать американцам всеми способами.
— Выдвинутый проект… — начал Степан Григорьевич.
— Выдвинутый мной проект, — поправил его мистер Медж. — Американцы любят, чтобы им показывали автора.
— …должен осуществить давнишнюю мечту человечества о покорении времени и пространства. Соорудив по моему… — Степан Григорьевич остановился на секунду, словно раздумывая, потом стал повторять слова мистера Меджа, — соорудив по моему проекту Арктический мост, человечество одержит новую победу над стихией. Мой проект рожден в Стране Советов и демонстрируется на американской выставке. Я надеюсь, что он будет осуществлен силами этих передовых народов — русского и американского.
— Браво! Браво! — рукоплескали окружающие.
Герберт Кандербль взял Степана Григорьевича за талию и подвел к вагону.
— Какой род тяги избрали вы? — спросил он.
— Я предусматриваю способ движения вагонов с помощью бегущего магнитного поля, увлекающего за собой вагон, так как это позволяет электрифицировать трассу и в то же время достигнуть огромных скоростей.
Степан Григорьевич стал пересказывать мысли Андрея по этому вопросу. Его прервали.
— Извините меня, господин Корнев, — сказал кто-то на чистом русском языке.
Корнев обернулся. Перед ним стоял коренастый седой японец.
— Позвольте познакомиться. Усуда, доктор медицины, один из почитателей вашего ослепляющего инженерного таланта, ярый приверженец вашего удивительного проекта.
— Я очень рад, — механически проговорил Степан Григорьевич.
Позади Усуды стояла его дочь.
С интересом рассматривала О’Кими человека, дерзнувшего сблизить континенты. Узнав о смелом сооружении, она не раз думала о его авторе. Но она никогда не смогла бы представить себе этих суровых черт, спокойных глаз. Сильный человек…
Мистер Медж, который знал всех на свете, познакомил Усуду с Гербертом Кандерблем. Разговор стал общим.
Степан Григорьевич вошел в роль и говорил обычным уверенным тоном.
Усуда представил ему О’Кими как корреспондентку японской газеты. Степан Григорьевич безразлично скользнул глазами по ее миловидному лицу. Ей стало неприятно от этого взгляда.
Конечно… Как могла она рассчитывать на внимание человека, имя которого будет скоро прославлено во всем мире!
— Если вы хотите, мистер Корнейв, то мы с вами могли бы проанализировать несколько иной способ движения поездов в вашем туннеле. Я имею некоторый опыт в этом отношении, — сказал Кандербль.
— Я охотно воспользуюсь вашими советами, мистер Кандербль, — вежливо ответил Степан Григорьевич.
— О, не только советами. Приезжайте завтра ко мне, и мы с вами попробуем разработать кое-что новое.
Щеки Корнева вздрогнули. Герберт Кандербль в упор смотрел на него, словно изучая. Кандербль действовал с присущей ему последовательностью: если всерьез поставить перед собой задачу участвовать в строительстве плавающего туннеля, то надо с самого начала связать свое имя с именем автора проекта.
Кандербль протянул Степану Григорьевичу свою визитную карточку.
— Но только в полной тайне, — сказал он. — Мне хочется доказать вам свое расположение, а также и то, что я могу быть полезным вам и вашему сооружению.
Степан Григорьевич подумал.
— Хорошо, — сказал он через секунду и взял карточку.
Мисс Амелия отозвала в сторону отца. Мистер Медж сразу заметил, что его дочь взволнована. Ее глаза неестественно блестели, а голос срывался.
— Дэди, вы должны сказать мне, что вы задумали.
— Я еще сердит на вас, бэби. Но я все-таки скажу вам. Об Арктическом мосте будут много говорить. Проект вызовет симпатии к нашим русским друзьям. И я, как прогрессивный деятель, не могу остаться в стороне…
— Дэди, вы идиот!
— Амелия! — выпрямился мистер Медж.
Но мисс Амелия была слишком возбуждена, слишком одержима новой идеей и слишком ненавидела, чтобы выбирать выражения.
