Олег Дивов - Выбраковка. Ночной смотрящий
– Может, он кончать его приехал, вашего стукача, – заметил Гусев.
– Ну ведь не в ресторане же...
– Яду сыпанет, и все дела.
– Не драматизируйте. И вообще, что еще делать? Нужно брать его, раз шанс представился. Брать положено не нам, а вам. Ну и берите. Честное слово, я не понимаю. – Опер посмотрел на шефа, который с глубокомысленным видом уставился в потолок. – Я свои функции выполнил. АСБ собирается в принципе выполнять свои? У вас что, других оперативников нет? Менее э-э...
– Благоразумных, – подсказал Гусев. – По-вашему, у нас одни психопаты работают? Которых хлебом не корми, дай под смертью погулять?
– Закройся, Пэ, – приказал шеф, возвращаясь из своего далека. – А вы не беспокойтесь, капитан. Мы у вас клиента приняли. Клиент будет подвергнут соответствующей мере социальной защиты. Бумаги я все подписал. Гусев, у тебя еще вопросы есть к капитану? Только не риторические.
– Да все ясно, – заверил Гусев. – Завтра сходим на место, присмотримся. Нажремся там как следует, чтобы хорошее впечатление произвести на обслугу. А послезавтра...
– До свидания, капитан, – вздохнул шеф. – Видите, у него вопросов больше нет.
Капитан холодно распрощался, забрал документы и вышел.
– Что же ты вытворяешь, Пэ! – накинулся на Гусева шеф. – Ну за каким чертом спектакль?!
– А пусть думают, что у нас бардак, – твердо ответил Гусев.
– Так это и есть форменный бардак!!! – заорал шеф.
– Вот пусть они так и думают. А мы последим за дальнейшей реакцией.
– Исчезни! – рявкнул шеф. – С глаз долой! Актеришка! Плащ ему подороже, видите ли! А четыре доски не хочешь?
– Ну, этот-то прикид от меня никуда не денется. Кстати, я надену именно плащ. Человек, который ходит по дорогим ресторанам в кожанке, сразу вызывает подозрение – вдруг оружие за пазухой?
– Тебе виднее, – отмахнулся шеф. – Но соваться на место раньше времени не смей. Я уже вызвал ребят из Южного, их тут в лицо не знают, они проведут разведку по всем правилам.
– Сто лет не был в ресторане, – пожаловался Гусев. – А нельзя будет уже после выбраковки там немножко посидеть?..
В ответ шеф замахнулся на него пепельницей.
Напротив ресторана очень удачно разместилось отделение налоговой инспекции. Там хватило места засесть с полным комфортом не только двойке Гусева, но и доброй половине «группы поддержки». Нижние чины вели наблюдение, а Гусев, старший группы и примкнувший к ним Валюшок принялись всячески отравлять жизнь налоговикам. Они расхаживали по офису, открывая двери ногами, приставали к местным девицам и задавали начальникам дурацкие вопросы типа: «А если я в нерабочее время кого-нибудь убью, мне это нужно вносить в декларацию или нет?»
Инспектора зверели, но не подавали виду. Многие из них хорошо помнили те времена, когда для визитов к злостным неплательщикам приходилось заказывать в сопровождающие парочку выбраковщиков. Это называлось «на усиление». Так что они знали, какова выбраковка в деле, и предпочитали не нарываться. Хотят ребята нас поддеть – а мы плевали на их подначки. К тому, что их никто не любит, кроме близких родственников, налоговики уже давно привыкли.
За полчаса до назначенного Писцом времени Гусев утихомирился, взял бинокль и прилип к оконным жалюзи.
И почти сразу подскочил на месте.
– Мать твою! – воскликнул он. – Да это же... Ух ты!
– Приятеля увидел? – спросил лениво старший группы.
Гусев обернулся к нему и сверкнул глазами:
– Еще какого! Ты про Шацкого слышал?
– М-м...
– Ну, этот... Деятель шоу-бизнеса. Продюсер. Который всю их поганую эстрадную тусовку на иглу пересажал. А три года назад сам переборщил с наркотой и столовым ножом жену выпотрошил.
– А, тот волосатый? Помню. Редкостный урод. Так его же... Погоди, разве он сам?!
– Вот именно. Собственноручно. Тупым столовым ножом. Беременную.
– Ни фига себе!
– Вот именно. Эх... Взять-то я Шацкого взял. Жалко, что не убил на месте. Потому что его менты себе забрали. И выпустили. Сказали – может быть нежелательный резонанс. Мол, артистам Союза положено нюхать исключительно цветочки и ширяться только витаминами.
– Соболезную, – вздохнул старший. – Три года назад? Слушай, а я ведь помню. Нас тогда гоняли в «Олимпийский» какие-то офисы шмонать. Мы человек двадцать всякой мелкой сошки там переловили. Выходит, это Шацкий их сдал?
– Безусловно.
– Думаешь, к нему Писец идет?
– А к кому еще? Я в такие совпадения не верю, – твердо сказал Гусев. – За Писцом что у нас числится, помимо рэкета и прочей гадости? Оптовый драгдилинг. А что такое Москва? Рынок сбыта, который замер в ожидании. Кто был господин Шацкий? Покупатель с большими деньгами. К тому же неплохо знающий конъюнктуру!
Старший откинулся на спинку кресла и уютно сложил руки за головой.
– Логично, – признал он. – Но будь я на месте Писца, я бы с Шацким не связывался. Допустим, Писец не в курсе, что Шацкого спалили. Ментовка умеет такие дела проворачивать по-тихому. Но он ведь сам наркоман! Опасно.
– После трагической гибели жены Шацкий завязал, – сказал Гусев, снова берясь за бинокль. – Убитый горем муж, любимая супруга которого была зарезана пьяным хулиганом в подъезде... Нашему отделу внешних связей памятник надо ставить. Опять-таки – менты постарались. Знаешь, я ведь был на месте происшествия.
– Представляю себе. Мерзость какая...
– Он ее на самом деле выпотрошил. Это я не для красного словца, – сказал Гусев деревянным голосом. – Ты не подумай, что у меня к Шацкому какой-то личный счет. Просто такое прощать нельзя. Я уж молчу, сколько талантливых ребят из-за его поганой наркоты коньки отбросили или сыграли в лагерь. Понятное дело, если человеку позарез нужен героин, он его везде найдет. Но ведь хороший продюсер музыкантам вроде отца... А Шацкий как раз хороший продюсер.
Старший тяжело вздохнул и сел прямо.
– Что ты предлагаешь? – спросил он.
– Есть у меня подозрение, что Писец Шацкого убьет.
Некоторое время старший молчал. Члены его группы притихли настолько, что не было слышно дыхания. Валюшок, присевший в углу в ожидании приказаний, тоже непроизвольно замер.
– Как именно убьет? – поинтересовался старший деловито и сухо.
– Вижу три варианта. Либо мы опоздаем, либо обнаружим себя на подходе. Или устроим какую-нибудь импровизацию, не знаю пока какую.
Валюшок судорожно глотнул. В него еще ни разу не попадали настоящей пулей, и он как-то не был особенно уверен в надежности своего комбидресса. Хотя Гусев уверял, что девятимиллиметровую пулю броня выбраковщика держит неплохо – только очень больно и остается жуткий синяк.
