Эуджен Чировици - Книга зеркал
Он посмотрел мне в глаза, закусил губу и произнес:
– Все, некогда мне с вами разговаривать. Мало ли чего вы там себе напридумывали. Мне еще вещи собирать надо.
– А теперь пора начать матч, да, Дерек?
Он наставил на меня указательный палец, будто дуло пистолета:
– А вы сообразительный.
В дверях я спросил его:
– Дерек, а когда Леонора в Луизиану уехала?
– Недели две назад, а что?
– Да так, ничего. До свидания.
Он буравил меня взглядом до тех пор, пока я не свернул за угол, где оставил машину. К счастью, он плохо представлял себе современные технологии прослушки – микрофон, встроенный в обычную ручку, все это время оставался в нагрудном кармане моего пиджака.
Выезжая с Визерспун-стрит, я услышал вдали полицейские сирены. Где-то в материалах дела Симмонса мне встретилось упоминание о том, что его отец якобы переехал в другой штат, однако отыскать его следов никому не удавалось. Интересно, проверили ли полицейские это утверждение. А еще Симмонс сказал, что Видер проводил с ним сеанс гипноза. Знал ли профессор, на какие злодеяния способен его пациент? Как он мог доверить ему ключи от дома? Неужели он считал, что амнезия Симмонса необратима и что он безопасен, как обезвреженная бомба? А бомба-то и взорвалась…
По дороге в аэропорт я вспомнил рабочее название книги Флинна и ярмарочные развлечения моего детства – балаганы кривых зеркал с лабиринтами отражений, в которых трудно было разобрать, где правда, а где ложь.
В сумерках я выехал на 95-ю трассу, размышляя о предстоящей встрече с Дианой. Я волновался, как перед первым свиданием. Я вытащил пистолет из кармана пиджака, щелкнул предохранителем и спрятал «беретту» в бардачок, довольный тем, что за всю свою службу в полиции не сделал ни единого выстрела.
Очевидно, что со временем я забуду и об этом деле, и обо всем том, что случилось в моей жизни, обычной и непримечательной, как у всех. Очень хотелось уберечь от цепких лап Альцгеймера единственное воспоминание – вот об этой спокойной поездке в аэропорт, на встречу с Дианой, в надежде на то, что она останется со мной.
Диана прилетела с небольшой дорожной сумкой, какие берут с собой в короткие поездки. Мы увидели друг друга издалека. Я стоял у книжного киоска, она подошла ко мне, и я поцеловал ее в щеку. Диана сменила цвет волос, прическу, духи и костюм, но улыбалась мне по-прежнему ласково.
– Ты налегке приехала, – заметил я, беря у нее сумку.
– Все остальное на следующей неделе привезут, – ответила она. – Я, вообще-то, надолго, так что подруга твоя пускай вещички собирает, чтоб духу ее здесь не было.
– Ты про Минни-Маус? Она меня бросила, сказала, что любит Микки.
Держась за руки, мы подошли к машине и уехали домой. По дороге Диана рассказывала мне о сыне, о его жене и о нашей внучке. Я вел машину, слушая родной голос, и все мысли об убийстве, мучившие меня в последнее время, исчезали одна за другой, разлетались по трассе, как страницы рукописи на ветру.
Эпилог
О Дереке Симмонсе узнали во всех уголках США, даже в захолустном алабамском городке. Спустя несколько дней после публикации этой сенсационной новости я улетел в Лос-Анджелес, на встречу с телепродюсером. Заодно мне хотелось увидеться с Джоном Келлером, недавно переселившимся в Калифорнию, – он снимал дом в округе Ориндж. Неожиданно мне позвонила Данна Ольсен.
– Здравствуйте, Питер, – сказала она. – Вы меня помните?
– Да, конечно, – ответил я.
После краткого обмена любезностями Данна заявила:
– Знаете, Питер, а ведь я вам тогда солгала. Рукопись Ричарда я прочла незадолго до его смерти, но не хотела, чтобы ее публиковали. Понимаете, я очень расстроилась. Я и не представляла, какое глубокое чувство Ричард испытывал к Лоре Бейнс. Оказывается, он ее всю жизнь любил, до самой смерти. Это нечестно. Это просто предательство. И я почувствовала себя старой клячей. Я ему была не нужна, он жил со мной потому, что ничего лучшего не подвернулось. Я о нем заботилась, души в нем не чаяла, дурацкие выходки терпела… А он до последнего дня свою проклятую книгу писал, о Лоре…
Я стоял на Роузвуд-авеню, у ресторана, где должен был встретиться с продюсером.
– Мисс Ольсен, – начал я, – учитывая недавние события, то есть арест Дерека Симмонса, мне кажется, что…
– Нет-нет, я к вам не по делу обращаюсь, – торопливо сказала она. – Я прекрасно понимаю, что рукопись вас больше не интересует. Просто Ричард очень хотел, чтобы ее опубликовали, ведь он всю жизнь мечтал о писательской карьере. Публикация книги его бы обрадовала. Теперь я понимаю, что надо было сразу вам рукопись прислать. Жаль, что он не дожил до этого дня.
Я растерянно молчал. Версия, изложенная в рукописи Ричарда, хоть и основывалась на реальных событиях, но оказалась ошибочной – автора подвело воображение. Джон Келлер узнал обо всем от Роя Фримена, о котором писали теперь все газеты: «Детектив на пенсии раскрывает преступление двадцативосьмилетней давности». Сейчас Фримен, скрываясь от назойливых журналистов, переехал в Сиэтл, к бывшей жене. Джон послал мне подробное объяснение по электронной почте, так что никаких загадок в деле больше не оставалось.
Говорить об этом Данне не имело смысла – она и сама это знала.
– Да-да, конечно, присылайте, – сказал я и приветственно махнул рукой продюсеру, подходившему к ресторану, – огромные солнечные очки с зелеными стеклами делали его похожим на гигантского кузнечика. – У вас адрес моей электронной почты сохранился? Я завтра вернусь в Нью-Йорк и распечатаю.
Продюсер меня заметил, но шага не прибавил и в ответ не помахал – шел неторопливо, с достоинством, исполненный собственной значимости.
Мисс Ольсен подтвердила, что адрес электронной почты у нее сохранился и пообещала немедленно отправить мне письмо.
– Незадолго до смерти Ричарду было очень плохо, – сказала она. – По последним главам рукописи это заметно. Там говорится… В общем, вы сами все поймете.
Вечером Джон Келлер заехал за мной в гостиницу – загорелый, обросший двухнедельной щетиной, которая ему шла.
На ужин он заказал столик в модном японском ресторане «Шугарфиш» на Седьмой Западной улице. Официанты то и дело приносили нам крошечные тарелочки с какими-то неизвестными мне и неописуемыми яствами.
– Ну надо же! – воскликнул Джон, узнав о моем разговоре с Данной Ольсен. – Подумать только, если б она сразу прислала тебе рукопись, то ты не отправил бы меня проверять эту историю, я бы не вышел на Фримена, а он бы не поднял материалы старых дел и мы никогда не узнали бы всей правды.
– Да, но зато книгу Флинна напечатали бы.
– Но ведь она – чистый вымысел.
– А кого это волнует? Кстати, Ричарду Флинну всю жизнь не везло – книгу его так и не опубликуют.
– Тоже верно, – вздохнул он и поднял чашечку саке. – Так выпьем же за Ричарда Флинна, которому всю жизнь не везло.
Мы выпили за Флинна, и Джон стал увлеченно рассказывать мне о своей новой жизни и о работе на телевидении. Сериал, в который Джона пригласили сценаристом, пользовался успехом у зрителей, и Джон надеялся, что останется в Калифорнии еще на один сезон. Я порадовался за приятеля.
Рукопись я так еще и не прочитал. Вернувшись в Нью-Йорк, я распечатал документ, полученный по электронной почте, – 248 страниц шрифтом «Таймс нью роман», кегль 12 пунктов, через два интервала, – сложил его в папку и оставил на столе, где он лежит до сих пор, как череп в средневековой монашеской келье, напоминая о том, что жизнь коротка, а смерть все рассудит.
Скорее всего, Ричард Флинн до самого конца пребывал в заблуждении. Вероятно, Лора Бейнс на самом деле украла рукопись и оставила профессора умирать, но любовницей Видера она не была. Дерек Симмонс ошибался, предположив, что Ричард Флинн избил профессора и сбежал через окно. Джозеф Видер заблуждался, считая, что между Лорой Бейнс и Ричардом Флинном существуют интимные отношения. Все участники тогдашних событий ошибались и оценивали происходящее, рассматривая его сквозь стекло своих желаний, не подозревая, что это стекло – зеркальное.
Великий французский писатель однажды заметил, что рассудочная память о прошлом ничего не сохраняет из реального прошлого[18]. Пожалуй, он был прав.
Благодарности
Хотелось бы выразить глубокую признательность всем тем, кто помог мне при написании этой книги.
Мой литературный агент, Марилия Саввидес из агентства Peters, Fraser and Dunlop, не только выловила мой роман из самотека, но и помогла довести его до ума. Огромное спасибо за все.
Франческа Патак из издательства Century и Меган Рид из издательства Emily Bestler Books великолепно отредактировали текст, и процедура оказалась весьма приятной. Мне очень повезло. Я благодарен и сотрудникам издательских домов Penguin Random House в Великобритании и Simon amp; Schuster в США. Франческа и Меган, спасибо за все ваши мудрые предложения – они значительно улучшили рукопись.
