Raptor - Тенебрариум
Конечно, обратная сторона медали выглядела не намного светлее. Все эти обещания, связанные с 'новым, чудесным миром', не были закреплены ни единым фактом. Даже Нибилар не знает, уготовано ли апологетам такое будущее? Малейшее подключение здравого смысла ставит эту слепую веру под огромный вопрос, на который нет ответа. Так что лучше? Погибнуть под стенами периметра от предательской энергопули, или же закончить своё бренное существование в Апологетике, во время общей 'чистки', когда эксперимент Высших завершится? Выбор печален в обоих случаях.
Но что если отправка во внеземной рай окажется истиной? Тогда я стану одним из первых землян, отправившихся покорять другую планету. О подобном я даже мечтать не мог. И если этот новый мир вдруг окажется правдой, если он выглядит хотя бы приблизительно так же, как в 'рекламном ролике' изначального сознания изгнанников, я стану самым счастливым человеком во Вселенной! Ну а самое главное, Райли будет со мной всегда, и нам не придётся расставаться. Именно это подкупало меня больше всего, заставляя поверить в фантазию, которую мой трезвый рассудок всячески отрицал.
Что характерно, останавливало меня вовсе не чувство сомнения. Полагаю, что с ним бы я справился легко. Крест на моей альтернативной идее ставило Хо, прячущееся внутри меня. Пока оно со мной, путь в новый, чудесный мир мне заказан. Даже если сёстры меня с ним выпустят (а они вряд ли на это пойдут), то протащить с собой этот чуждый новому миру элемент, означает, поставить под угрозу стабильность и безопасность колонизируемой Терра Новы. Неизвестно, как Хо себя там поведёт, да и какая разница? Оно там чуждо. Ему там нет места. Нет, я не позволю этому существу прямо, или косвенно навредить моим друзьям.
Собственно, в подобных мыслях я и пребывал в течение последующей пары дней. Очень хотелось воспользоваться временем этой передышки для общения со своими друзьями, ведь если я покину Апологетику, то больше никогда их не увижу. Я знал, что время от времени они приходят к моей комнате, но заходить не решаются, ожидая, когда я их приглашу войти. Но я не приглашаю и они уходят. Они не беспокоят меня, очевидно, ощущая, что со мной что-то не так, и что мне необходимо побыть одному. Никто не пытается нарушить моё подозрительное молчание. Даже Флинт. Никто не заходит ко мне, кроме равнодушной Лигриль, приносящей мне еду два раза в сутки.
Может быть следовало перебороть себя, и поговорить с ними, однако я боялся, что это общение окончательно перевесит чашу весов в пользу предложения Эвилона, против которого неистово сопротивлялся мой разум. Особенно сильно меня тянуло к Райли. Я с трудом удерживал себя, чтобы не пойти к ней, но оставался на месте. Увидев Райли, я бы точно не выдержал, и свернул не туда. Поэтому я желал, для начала, твёрдо определиться с выбором, а уж потом выходить на контакт с друзьями.
С выбором я определился, хоть он и был труден. Конечно, альтернатива была заманчивой, но слишком нереальной. У меня есть свой дом, свой мир, из которого я ушёл. Плохой он, или хороший — но он мой. И мне не нужно ловить журавля в небе, а нужно просто признать, где моё истинное место. Убьют меня на периметре? Да и пусть убивают. Я устал метаться внутри Тенебрариума. Пора заканчивать свою одиссею.
День проводов начался очень рано. Прошлым вечером Райли выпустили из медицинского блока, и она сразу пришла ко мне. Подруга всё ещё была с повязкой, но синяки и царапины на её теле почти исчезли. Райли не стала спрашивать, почему я её не навещал. Упреждая этот вопрос, я сам извинился, сказав, что хотел дать ей отдохнуть от всего. Но она не держала обиду.
Полночи мы с ней пробеседовали. И я наконец смог излить ей душу, по поводу своих подозрений, предложения Эвилона и задания Элекена.
— Какой им смысл тебя убивать? — ответила она. — Если ты принесёшь им то, что они хотят. Думаешь, что твой куратор настолько вероломен?
— Кто же его знает.
— Может так оно и будет. Но ты хотя бы попытаешься.
— Согласен с тобой. Ну а что ты думаешь по поводу слов апологета Эвилона? Вдруг он прав?
— Я не могу оспаривать слова верховного апологета. Если он так сказал, значит возможность действительно есть…
— В таком случае, перспектива очень заманчива. Представь, — я взял её за руку. — Мы с тобой будем вместе! Всегда!
Райли улыбнулась.
— Да. Было бы здорово. Я бы тоже этого хотела. Но, Писатель, пойми, всё это просто фантазия. Тебе там не место. Ты должен жить среди своих. Среди людей. Только здесь, на Земле, ты будешь счастлив. Я знаю это потому, что прочитала тебя.
— А не потому ли, что ты сама не веришь в это будущее? — искоса взглянул на неё я.
— В том числе и потому, — ничуть не смутившись ответила она.
— Значит ты тоже…
— Не только я. Многие из нас, в глубине души…
— И вас это не напрягает?
— А почему нас должно это напрягать? Это наш путь. Наша жизнь. У неё есть начало и должен быть конец. Что будет дальше — роли не играет. Главное, что есть сейчас. Кто-то лелеет мысли о счастливом переселении. Как Флинт, например. А кто-то просто живёт, выполняя предначертанное.
– 'Выполнять предначертанное?' То есть, жить по шаблону?
— Почему ты удивляешься? Разве у людей жизнь проходит иначе? Вы тоже рождаетесь, живёте и умираете, не зная, что вас ждёт после смерти. Но при этом вы упорно выполняете то, что вам предначертано: учитесь, развиваетесь, обретаете опыт, создаёте семьи, рожаете детей и, перед тем как уйти, передаёте потомкам своё наследство. Хочешь сказать, что это бессмысленно?
— Не знаю. Я так этого и не понял. Наверное, я до сих пор не повзрослел.
— Тогда сейчас самое время повзрослеть, милый.
Глядя на Райли, такую близкую и родную, я постоянно ловил себя на мысли, что не представляю, как буду завтра с ней прощаться.
И вот наступил последний день моего пребывания в Апологетике. Прощаться с ребятами мне не хотелось. Было желание тихонько улизнуть с утра пораньше, чтобы не видеть никого из друзей. Долгие проводы — долгие слёзы. Но так, 'по-английски' уходить было бы очень неприлично и бессовестно с моей стороны, учитывая, сколько добра они для меня сделали. Следовало поблагодарить товарищей за то, что были со мной, учили, помогали и постоянно спасали. Как бы горько мне ни было с ними расставаться.
В моей комнате не было окна, и я не видел рассвета, но почувствовал его приближение каким-то сверхъестественным чутьём, и поднялся, аккуратно заправив кровать. Вещи уже были собраны. Я сидел и думал, как выйду к ним. Я знал точно, что они меня ждут, что хотят попрощаться со мной, но не решаются, понимая мои чувства.
Здесь мне опять помогла чуткая Райли. В дверь тихонько постучали. Я вздрогнул и повернул голову, полагая, что это Лигриль, или кто-то из верховных апологетов. Но в комнату неожиданно вошёл Флинт.
