Георгий Гуревич - Беседы о научной фантастике. Второе Издание.
Естественно, фантазия имеет возможность далеко опережать науку. От фантазии же не требуется ни расчетов, ни моделей. Только два условия: желательность и правдоподобие. Зато наука прогностика выигрывает в широте. Наука перебирает варианты, литература же однозначна и пристрастна, ей не свойственна позиция незаинтересованного неуговаривания. Она склонна иметь дело с положительными и отрицательными примерами (а не со статистическими процентами), с образцовыми героями и явными злодеями, склонна проявлять эмоции: превозносить и высмеивать, отговаривать и убеждать, склонять к единственно желательному решению.
Все утопии начиная с "Утопии" Томаса Мора и даже до нее изображают образцовое общество в однозначном варианте. В лучшем случае рядом с положительным обществом рисуется отрицательное, например, неразумная планета Зирда, погибшая от радиации, у И. Ефремова в "Туманности Андромеды".
Не без труда припомнил я литературные примеры с вариантами.
Есть мотив с выбором пути у Ильи Муромца в былинах. Богатырь у распутья." …Направо пойдешь — голову потеряешь, налево пойдешь…" Впрочем, наш былинный богатырь пробует все дороги и опровергает все три угрозы.
Противоположное в рассказе О. Генри "Пути, которые мы выбираем". Юноша-поэт, покинувший родной дом, может свернуть направо, налево, может и вернуться. Но все три варианта кончаются одинаково: он погибает от пули, выпущенной из одного и того же пистолета. Непреодолимый рок!
Право же, сказочный Илья Муромец, побеждающий судьбу, и оптимистичнее, и материалистичнее.
Как перебор вариантов построен и "Фауст" Гёте, мы уже говорили о нем в начале книги. Мефистофель — условная всемогущая сила — выполняет любые желания героя. Но в науке Фауст разочаровался ранее, пробует молодость, любовь, буйное веселье, власть. Ничто не дает ему полного счастья. Только творческий труд на пользу людям приносит то мгновение, которое хочется остановить.
И в научной фантастике вариантные сюжеты встречаются не так уж часто. Фантастика как часть литературы тоже пристрастна, тоже склонна к пропаганде. Пожалуй, больше других к перебору вариантов склонен американский писатель Роберт Шекли. Ярко выглядит это в небольшом, но очень насыщенном романе "Координата чудес".
Кармоди, рядовой нью-йоркский клерк, выиграл приз во всегалактической лотерее. В центр Галактики его доставляют, приз выдают, но вернуть на Землю не обязаны. На трудном обратном пути он попадает на разные планеты, на каждой из них Свой бог. Есть, например, деловая планета, где орудует бог-подрядчик, поставщик планет. Оказывается, это он построил нашу Землю, и прехалтурно, поскольку выгадывал, поставляя недоброкачественные материалы. Земель, оказывается, много, и Кармоди должен распознать свою настоящую. Одна из них непомерно заботливая, которая нянчится с ним, как гувернантка, другая — иллюзорная Земля кинофильмов, третья — оглушительная и опасная, как нью-йоркское метро, четвертая — Земля хвастливых пижонов. Настоящая же (Кармоди узнает ее) — мусорная Земля-свалка. Но на такой Земле он не хочет жить, отказывается от нее, продолжает бесплодные и бесконечные поиски. А смерть уже гонится за ним по пятам, осталось последнее мгновение.
— И что ты сделаешь с ним, с этим жалким мгновением?
— Я проживу, его. А для чего существуют мгновения? — отвечает Кармоди.
Грустно-покорный вариант противопоставил жизнеутверждающему Фаусту американский фантаст.
Повторяю: вариантность в литературе — редкое явление. У автора своя собственная точка зрения на будущее. Нередко за первым романом пишется продолжение, прямое или косвенное, роман цепляется за роман, создается единая картина. Так поступал Ц. Ефремов. Так поступают и братья Стругацкие. У них из романа в роман переходят герои, рожденные еще в путешествии на Венеру в "Стране Багровых туч", действуют они и в самых последних повестях, вышедших уже в 80-х годах.
У С. Лема нет такой последовательности. Его даже упрекали в противоречиях. Отвечая своим оппонентам через "Литературную газету", он сказал, что в его романах будущее изображено неоднозначно потому, что он строил разные модели. Читатель может их сравнивать.
Пожалуй, сказанное им относится ко всей фантастике в целом. Поистине — обширный литературный музей моделей будущего. Некоторые авторы — основательные по натуре — предпочитают разрабатывать одну модель, другие выставляют две-три, сколько успеют в жизни. Важно, чтобы читателю было в чем разбираться, было из чего выбирать.
Книги на полках — словно выступления делегатов на конференции. У писателя Ефремова свое мнение о будущем, у братьев Стругацких — свое, у Казанцева совсем другое, у Михайлова и Щербакова — свое, а у Бабенко — противоположное. Читая, вы все эти мнения впитываете, сравниваете, соглашаетесь или не соглашаетесь, закладываете в память, а в конечном итоге, став взрослыми, примете окончательное решение.
Примете решение и начнете действовать, создавать необходимое НАДО.
Беседа двенадцатая
Об услышанном и увиденном
О кинофантастике пойдет речь у нас в этой беседе. Нельзя же обойти молчанием ваше любимое кино, заодно и телевидение. Сколько часов в день вы проводите у телевизора? Не в ущерб урокам?
Направления те же: фантастика-тема и фантастика-прием, популярная, приключенческая, сатирическая и другие. Темы те же. Недаром столько было экранизаций в советском кино: по Обручеву — "Земля Санникова", по А. Толстому — "Аэлита" и "Гиперболоид инженера Гарина", по Грину — "Блуждающий мир", по Беляеву — "Человек-амфибия", "Голова профессора Доуэля", по Ефремову — "Туманность Андромеды" и т. д. Темы такие же, а все-таки есть и отличие. Не все получается на экране. Зависит это не только от мастерства режиссера, но и от некоторых особенностей кинематографа.
Кино — искусство зрительное, пояснять не надо. Литература же, как ни странно это, — слуховое. Да, читаем мы глазами, но, читая сказки, повести и рассказы, как бы слышим произнесенные слова. Слова же мысленно читатель переводит в образы, работая своей головой, помогает автору, довоображает, дорисовывает недосказанное. И когда читает о фантастическом, небывалом, веря автору или условно соглашаясь верить, вступая в игру с автором, чудеса рисует сам.
А в кино чудо надо показать на экране. И не всегда это получается. Поэтому удача фантастики в кино зависит от неких технических фокусов, от специальных приемов, называются они комбинированной съемкой. Нередко она нужна и в нефантастических фильмах. Во всяком случае в титрах обязательно указывается: комбинированные съемки делал такой-то.
