Сергей Синякин - Злая ласка звездной руки (сборник)
Стариков завладел газетой и пробежал заметку. Настырные журналисты на этот раз узнали не так уж и много. Удивляться не приходилось — вокруг города стояли военные и милицейские патрули, носились вертолеты, а журналисты, похоже, пытались прорваться через кордоны, и их вежливенько завернули. Все-таки им удалось увидеть странное куполообразное свечение над городом и побеседовать с водителем бензовоза, задержанным милицией и находившемся в карантинном лагере, куда военные привезли журналистов. Еще там была какая-то парочка, но от них журналистам даже имен добиться не удалось. Понятное дело, скорее всего и мужик был женатым, и женщина — замужем. Кому захочется попасть на страницы газет, а потом оправдываться перед разгневанным супругом.
Из газетной заметки ясно было одно — в райцентре случилось что-то страшное, и случившееся требовало присутствия Дмитрия Старикова именно там, в Михайловке.
Читая заметку, Дмитрий даже не заметил, что проехал свою остановку, поэтому к проходной пришлось возвращаться бегом. И все-таки он успел, табельщица на проходной даже вздохнула огорченно и посмотрела на часы, минутная стрелка которых почти совместилась с цифрой «двенадцать». Но только почти!
Стариков, не переодеваясь, нашел начальника цеха. Владимир Алексеевич распекал подсобных рабочих, не обеспечивших в конце смены вывоз стружки из цеха.
Дождавшись, пока гнев начальника пойдет на убыль, Стариков подошел к шефу. Видно было, что Лихолетов не в духе. В такие минуты к нему было лучше не подходить, но Стариков все-таки рискнул.
— Владимир Алексеевич, — сказал он. — Мне срочно нужно два отгула!
— Ты, Стариков, не с дерева свалился? — прищурился шеф. — Иди работай!
— Владимир Алексеевич, — заныл Дмитрий, пытаясь разжалобить начальство. — Честное слово, очень надо! Очень!
— Только не говори, что у тебя сосед тяжело заболел и ухи просит, — сказал начальник цеха, на которого причитания возжаждавшего отгулов токаря не произвели ни малейшего впечатления. — Ты почему до сих пор не переодет? Марш в раздевалку!
— Владимир Алексеевич! — торопливо сказал Стариков. — Вы газеты сегодняшние читали?
Начальник цеха уже жестом подзывал к себе одного из подсобных рабочих. По внешнему виду того было видно, что вчерашний вечер да, пожалуй, и последующую за ним ночь мужик не сирень собирал и не огород вскапывал. Видно было, что подсобника мутило, и мечтой всей его жизни сейчас было забраться на склад, подальше от бдительного ока начальства, и кемарнуть на обтирочной ветоши минуток сто двадцать.
— Не читал я газет, — сказал шеф, не глядя на Старикова. — Я вообще газет не читаю. И тебе, дружок, не советую. От чтения газет аппетит пропадает и на подвиги тянет… Хватит разглагольствовать, Стариков. Иди переодевайся. Не будет тебе отгулов.
— Вам хорошо, — с тоской в голосе сказал Стариков, — а у меня там жена и ребенок!
— Где это — там? — равнодушно поинтересовался начальник цеха, жестом удерживая на расстоянии подсобника, который в присутствии его и дыхнуть боялся, чтобы не оскорбить ненароком чувствительный нос начальства запахом перегара.
— Да в Михайловке! — отчаянно сказал Стариков. — Я же вам говорю, там состав железнодорожный с бензином с рельсов сошел! И никто не знает, что теперь там творится! Войска все вокруг оцепили, ментов понагнали… Алексеич, отпусти!
— В какой газете заметка? — строго спросил Лихолетов. Стариков этого не знал. Ну не посмотрел он на название газеты, не до того ему было!
— К-кажется, «Царицынская правда», — сказал он неуверенно.
— А не «Час пик»? — насмешливо спросил начальник цеха, показывая тем самым, что газетки он все-таки почитывает. — А то там порой такое напишут, что уши в трубочку скручиваются.
Подсобник коротко хохотнул, вежливо прикрывая небритое рыло мозолистой грязной ладонью.
— Ты, Селиванов, иди! — строго приказал ему начальник цеха. — И запомни, я за тобой сегодня в особицу приглядывать буду. Не дай Бог, я тебя спящим застану. Считай, родной мой, что выговор тебе обеспечен. Ты понял?
Селиванов преданно глянул на начальника цеха, молитвенно сложил грязные ладони на груди и проникновенно сказал, как может сказать солдат, которому на фронте штрафную роту в последний момент заменили разведывательной.
— Да рази я, Лексеич, не понимаю? Гадом буду, пахать стану, как негр в Зимбабве!
Сомнительно было, чтобы негр из этой самой Зимбабвы вообще когда-нибудь работал в инструментальном цехе современного моторного завода, а еще сомнительнее было, чтобы он усердие проявлял, но начальник цеха словами проштрафившегося подсобного рабочего остался доволен и даже милостиво махнул пухлой мясистой ладошкой — проваливай, мол, пока у начальства настроение хорошее.
Покончив с разносом, Владимир Алексеевич Лихолетов повернулся к хмурому Старикову и сказал:
— Иди, Дмитрий, переодевайся. Не испытывай моего терпения. Какой дурак специалисту отгулы в конце месяца дает? Иди работай!
Легко сказать, иди и работай!
До обеда все валилось из рук у Старикова, три заготовки запорол, чего с ним никогда не случалось. Масла подлила нормировщица Люська, за которой Стариков одно время ухаживал, когда холостым еще был. По морде ее привлекательной и нахальной было видно, что не в курсе она о местонахождении жены Старикова и их дочери. Услышала новость и прибежала по старой памяти поделиться.
— Дим, читал? Ужас-то, какой!
— Что там? — Дмитрий жадно схватил газету. Ну правильно! Как он мог лопухнуться! «Новая газета» это была. И заметку Дмитрий читал еще утром.
— Говорят, там до сих пор еще на окраинах все горит. — Нормировщица посмотрела на Старикова повнимательнее, ахнула и прижала ладошки к загоревшимся щекам. — Господи! Какая же я дура! Светка ведь у тебя в Михайловку уехала?
Она схватила газету и легко унеслась на другой край цеха. Видно было, как она пчелой закружилась вокруг Лихолетова, а тот, словно медведь, лениво отмахивался от нее. Потом он все-таки взял газету, сел на ящик с ветошью, прочитал статью и задумался, морща низенький лоб, над которым серебристо щетинились редкие волосы. Люська, размахивая обеими руками, продолжала его в чем-то убеждать. Вообще-то девчонка она была неплохая, но уж слишком суетливая. Не по характеру Старикова.
Начальник цеха что-то сказал нормировщице и пошел в свой кабинет, задумчиво помахивая газетой. Уже у дверей он вдруг остановился, еще раз уткнулся глазами в газету, недоверчиво перечитал написанное и повернул в сторону станка, на котором работал Стариков. Дмитрий принялся добросовестно обтачивать заготовку, хотя весь уже был в напряжении. Ай да Люська! Вот уж от кого Стариков помощи не ждал!
