Людмила Свешникова - Лиловая собака (сборник)
Глиняныйюноша сидел на дне ложбинки, положив на колени изуродованные руки:
— Уходи и не возвращайся к ним! — В голосе его было сострадание.
Далеко-далеко по морскому пляжу женщина в очках вела за ручку маленькую девочку, та часто нагибалась и что-то поднимала.
— Подождите меня! — закричала Марина и побежала от странного павильона.
Кто-то постучал в низенькое окошко, и она проснулась. Под окном стояли женщина в очках и дочка:
— Мама, мама, а мы уже искупались — водичка такая тёплая, и я училась плавать!
— Ты долго спишь, — упрекнула Марину женщина. — Разве забыла, что сегодня твой день рождения, а ничего не готово! Наверняка же придут твои друзья!
Она выжидающе смотрела на Марину, сделав ударение на слове «друзья».
— Мне приснился страшный сон, — сказала Марина, — очень страшный сон…
— Иногда сны сбываются, — чуть усмехнулась женщина в очках, — особенно под пятницу… Поторопись, нужно всё приготовить.
Курортные друзья собрались в комнатке Марины. Было много подарков и цветов. Все восхищались Марининым платьем и говорили, что сегодня она очень красивая, а ей было так радостно чувствовать себя нарядной и красивой.
Главным для неё на празднике был ОН — глаза так и излучали нежность, и у Марины сладко кружилась голова. Преподнеся букет красных роз, ОН шепнул:
— Это символ!
Женщина в больших очках, недавняя знакомая, молча сидела в углу или меняла на столе тарелки.
Неуклюжий чудак, кажется, тоже влюблённый в Марину, подарил бледные, привядшие гладиолусы и смущённо покраснел. Почему-то руки у него были сплошь в царапинах.
Дурачась, Марина шепнула ему:
— Я знаю, ты Глиняный, но, сам подумай, если всем не верить, будет страшно и скучно жить!
КТО ОНА?
Рассказ в диалогах, в котором участвуют:
Уилл Лакмен — редактор иллюстрированного еженедельного журнала — 35 лет.
Джейк Эрд — репортёр уголовной хроники, однокашник Уилла по колледжу — 35 лет.
Мод — секретарь Уилла, девушка неопределённого возраста с лицом, почти полностью закрытым распущенными волосами и дымчатыми очками.
Мистер Картер — директор журнала и дядя Уилла, около шестидесяти лет.
Миссис Хьюз — пожилая богатая женщина.
Парень — рыжий и долговязый.
I
Утро. Тесный кабинет Уилла Лакмена. В расслабленной позе он сидит за столом, беспорядочно заваленным бумагами. Пепельница полна окурков. Пиджак брошен на кресло, рубашка расстёгнута. На измятом галстуке стоит телефон. В углу, за столиком с пишущей машинкой, сидит Мод. Входит Джейк Эрд, на шее болтаются два фотоаппарата, падает в кресло, улыбается.
Джейк. Хелло, ребята! Лифт втянул меня в свою утробу и с облегчением выплюнул на вашем двадцатом этаже… А?! Учись, Уилл, оригинальности языка, пока я жив. Ух, устал как собака! За всю неделю ни одного стоящего преступления… Какой-то старикан отправился в лучший мир при помощи газа… Любящий внучек пришил бабушку… Тебе, Уилл, что ни говори, а повезло. Цени дядю! Два часа пришлось проторчать на набережной, пока вылавливали одного джентльмена… Элегантно оформленный покойничек: смокинг, хризантема в петлице и (хохочет) с женским чулком на глотке… Морда удивлённая, видно, удивился, что его крошка так с ним обошлась, да ещё при помощи своего дружка отвезла охладиться в реке… (Хохочет. Мод ладонями закрывает уши. Заметив её жест, Джейк поднимает вверх руки.) Ну, ну, не буду!
Пауза.
Джейк. Что это вы оба скисли, а? Может, я не вовремя? Мод, твой шеф вчера хватил лишнего или дядюшка изменил завещание в пользу бездомных собак? Не молчите же! Уилл, у тебя, ей-богу, такой лирический вид, словно ты начал по ночам писать стихи!
Уилл. Знаешь, Джейк, тут такое — сразу не расскажешь…
Джейк. (Назидательно.) Мой шеф, когда трудно объяснить ситуацию очередной пакости, говорит: валяйте, ребята, с конца, а до начала как-нибудь доберётесь.
Уилл. Если с конца, то час назад мистер Картер так орал на меня, что я имел удовольствие разглядеть его подержанные внутренности… Ох, Джейк, «кретин» было самым нежным из всего остального…
Джейк. Ага. Ближе к началу!
Уилл встаёт из-за стола и задумчиво смотрит в окно.
Уилл. Ты же знаешь, что из себя представляет наш журнальчик.
Джейк. Такое же дерьмо, как прочие…
Уилл. Вот-вот. Тошнотворный коктейль из закулисных сплетен, бездарнейшие рассказики о девицах-вамп, об эротических похождениях суперменов, советов, как выводить винные пятна и варить джем из огурцов… А фотографии? Мясная лавка, Джейк, да и только! Помнишь, я любил настоящую литературу, а сейчас мне стыдно и страшно за людей, за читателей… (Вспомнив о присутствии Мод.) Мод, у меня кончились сигареты, пожалуйста, сходи в бар.
Мод. Мистер Лакмен, в правом ящике вашего стола лежат две пачки, но я могу посидеть в холле… (Уходит.)
Джейк. Ты боишься её?
Уилл. Нет. Но, кажется, моё настроение всегда передаётся ей. Она очень замкнутая, возможно, её обидели на всю жизнь. Работает здесь четвёртый год, но я знаю о ней не больше, чем в первый день…
Джейк. (Назидательно.) А надо бы…
Уилл. Кручусь в чёртовом колесе… Забыл, кто я сам… Да, на чём мы остановились?
Джейк. На полпути к началу. Дядя орал на тебя…
Уилл. Он был две недели на побережье. Размачивал свой геморрой, и я сам подписывал и вёрстку и макет… Это он всегда делает сам и твердит: общий стиль должен быть выдержан, не отступать ни на дюйм… А тут прислала рассказ некая мисс Мария Стоун… Скажи, старик, ты когда-нибудь ходил босиком по росистой траве?
Джейк. (Удивлённо.) Что?!
Уилл. И знаешь ли ты, что у телят глаза прекрасные, как…
Джейк вскакивает с кресла, подходит к Уиллу, ободряюще хлопает его по плечу.
Джейк. Убей меня бог, если я хоть что-нибудь понимаю! Какие телята? Нервы сдают, отдохнуть надо, да?
Уилл. Я прочитал, и так вдруг тошно стало… Оказалось, что я давно забыл: на свете бывают спокойные восходы и закаты, чистая речка — и тишина… Рассказик несколько наивен, но так зрима трава в росе, так пахнет речной свежестью… Эта Стоун талантлива! Позавчера я опубликовал рассказ, а вчера вечером возвратился дядя… Джейк, я не жалею, это как глоток свежего воздуха после вонючего прокуренного кабака… Есть там сильное место: девчонка провожает парня завоёвывать отсталую страну… Понимаешь?
