Кит Ломер - Берег динозавров
На этот раз я позволил ему уйти.
Потом еще миг постоял на воздушной паутине, в последний раз наслаждаясь ощущением телесной оболочки, глубоко вдохнул воздух этой невообразимо отдаленной эпохи...
И удалился в точку своего происхождения.
42
И снова слился со Сверхинтеллектом, частицу которого представлял собой.
Лишившись совсем недавно материальности, я воспринимал его мыслительные импульсы, как звучный голос, гремящий в просторной аудитории.
- Эксперимент завершился удачно, - констатировал он. - Главный временной ствол от шлака очищен. Человечество стоит у порога своей первой эры. Все остальное стерто. Теперь его будущее - в его собственных руках.
Я понял. Работа закончилась. Мы победили.
Говорить больше было нечего. Незачем обмениваться сведениями, скорбеть об обреченных достижениях множества эпох.
Мы сместили основной энтропический поток в прошлое, в котором путешествия во времени никогда не существовали, а основные законы природы делали их навсегда невозможными. Мировое государство третьей эры, мозг Центра Некса, Звездная империя пятой, Космическое ваяние шестой - все ушло, превратилось в боковые ветви, как это было до них с неандертальцами и гигантским ящером. В качестве жизнеспособного ствола был оставлен только человек старой эры - человек железного века - двадцатого столетия.
- Не совершаем ли мы ошибки? - спросил я. - Как можно быть уверенными, что наши усилия не являются такими же бесполезными, как те, что предпринимались до нас?
- Мы отличаемся от предшественников тем, что согласились стать свидетелями собственного исчезновения - неизбежного следствия нашего успеха.
- Потому что мы - машина. Но карги тоже были машинами.
- Да, но слишком близкими к своему создателю, слишком человечными. Они не хотели умирать, хотели наслаждаться жизнью, которой наделил их человек. А мы - высшая машина - продукт сотен тысячелетий технической эволюции, не подверженный человеческим эмоциям.
У меня возникло неожиданное желание поболтать - обсудить стратегию охоты первого предчувствия, заставившего отказаться от первоначальной цели (исполнителя в черном) и сосредоточиться на карге, до последней дуэли с суперкаргом, в которой беспомощная Меллия сыграла роль заложницы и помогла мне обыграть человекомашину.
Но со всем этим было покончено. Оно даже не стало историей - Центр Некса, Берег Динозавров, карги навсегда стерты из существования. А надгробные речи не годятся для машины - она не нуждается в подбадривании и утешении.
- Ты настоящий парень, шеф, - сказал я. - Для меня было честью работать с тобой.
Смутный импульс, поступивший от него, отдаленно напомнил мне человеческое удивление.
- Ты послужил программе много раз, во многих личностях, - сказал он. - И, чувствую, перенял природу раннего человека в гораздо большей степени, чем, как я считал, на это способна машина.
- Ранний человек - странное существо с ограниченным временем жизни и ничтожным объемом знаний, - ответил я. - И все же, пока я был там, он показался мне по-своему совершенным, и его своеобразия мы, вооруженные всем возможным знанием, никогда не сможем понять.
После этого мы немного помолчали.
И на прощание он сказал:
- Ты был хорошим агентом и заслужил награду. Возможно, она будет слаще благодаря своей бессмысленности.
Внезапно я ощутил, что расту, растворяюсь, разрушаюсь...
Меня поглотило небытие.
43
Крошечное пятнышко света пробило небытие, начало расти, становиться все ярче и, наконец, превратилось в стеклянный шар на окрашенном в зеленый цвет железном столбе, возвышавшемся на полоске пожухлой травы. Свет падал на темные кусты, скамейку урну.
Я стоял на тропинке, чувствуя легкое головокружение. По дорожке торопливо шел человек; он быстро проскользнул под фонарем и скрылся в тени. Он был высок и худощав, одет в темные брюки, белую рубашку. Я узнал его - это был я.
Буффало, штат Нью-Йорк, август тысяча девятьсот тридцать шестого года.
Я вспомнил. Сейчас "я" наберу код и отправлюсь на Берег Динозавров, в бесконечную временную петлю, или вообще в никуда - это зависит от философского восприятия стертых страниц истории.
А дома, сидя у камина, слушает музыку и ждет меня Лайза.
Из кустов раздался приглушенный хлопок взорвавшегося воздуха счастливого пути. Может быть, стоило сказать ему напоследок, что все не так уж мрачно, что мы все же победим. Нет. Не стоит играть со структурой нереализованного будущего, поддавшись сентиментальному порыву.
Я повернулся и быстрым шагом направился к дому.
Оставалось пройти всего квартал, когда я увидел человека в черном. Он переходил улицу, размахивая тростью и ступая уверенно, словно мужчина, идущий на обычное рандеву приятным летним вечером. Держась в тени, я следовал за ним.
Он открыл калитку, прошел по дорожке, поднялся по ступенькам, нажал на кнопку звонка и стал ждать - воплощение самоуверенности.
Через мгновение Лайза подойдет к двери. Я почти слышал его слова: миссис Келли (тут он слегка приподнимет фетровую шляпу), произошел несчастный случай. Ваш супруг... Нет-нет, ничего серьезного. Если вы последуете за мной... У меня тут рядом машина...
И она побежит по дорожке, сядет в машину и уедет прочь из Буффало, из тысяча девятьсот тридцать шестого года, из этого мира... Техники Конечной Власти поработают над ее памятью, переименуют в Меллию Гейл и пошлют в пустынное место ждать, пока туда не явится олух по имени Рэвел, который приведет ее к гибели...
Я неслышно прошел по дорожке и громко затопал по ступенькам. Он быстро развернулся и потянулся трясущейся рукой за пистолетом, но выстрелить не успел - я выбил оружие ногой, и оно, описав дугу, упало с другой стороны лужайки. Человек резко вскрикнул от боли, отступил на шаг и оказался прижатым спиной к двери.
- Исчезни, Черный, - сказал я. - И не забудь подобрать пистолет на обратном пути. Я не хочу, чтоб соседская собака принесла его в дом и пошли разговоры.
Он скользнул мимо меня, бросился вниз по ступенькам и исчез в темноте. На мгновение мне показалось, что прочь скользнуло еще что-то. Смутное чувство, будто я что-то забыл, охватило меня; в голове промелькнули какие-то странные образы: темный склон холма, город, где непрерывно ревут гигантские машины, берег с динозаврами... Затем и это ушло.
Я потер виски. Показалось, наверное. Ладно. Что бы это ни было, разве оно важнее, чем быть живым в такую ночь, как сегодня?
Дверь открылась. На пороге стояла Лайза.
44
Ночью я проснулся.
В полусне до меня донеслись мысли великой машины, наблюдавшей конец своего существования; и какое-то мгновение мы вместе скорбели о том, что нечто невыразимо прекрасное, неповторимое уходит безвозвратно.
