Сергей Дмитрюк - чаша огня
Все вы, конечно, понимаете, что теперь в нашем обществе появление подобных "солнцеликих божеств" невозможно. Низкие пороки, губительные страсти, алчность, невежество и жестокость - все, что сопутствовало в иные времена возвеличиванию самодержцев, их власти над целыми народами - все это безвозвратно ушло в прошлое. Теперь любой школьник понимает, что невозможно появление отдельных людей, способных всеобъемлюще охватывать все аспекты современной жизни, суммировать, анализировать их, выделяя наиболее важные, которые впоследствии, через десятки и сотни лет, станут, полезны Человечеству. Никто единолично не может определить единственно правильных путей развития общества на многие годы вперед. Все это является уделом коллективного труда сотен и сотен людей - философов, социологов, экономистов и ученых. Поэтому мы говорим вам: путь обожествления ведет к возвеличиванию одних и унижению других. Это самый губительный путь в истории человечества и мы не имеем права повторять его. Мы воспитываем вас гордыми и честными борцами за свое будущее.
Я заметил, как в среднем ряду поднялась чья-то нетерпеливая просящая рука.
- Пожалуйста, Дейли! - кивнул воспитатель, давая слово светловолосой девушке.
Та немедленно поднялась со своего места, устремляя взволнованный взгляд синих глаз на учителя.
- Я хотела спросить, а как же любовь?
- Что любовь? - не понял наставник.
- Как же любовь? Ведь она обожествляет людей, возносит их на самые недоступные вершины, возвышая над остальным миром! Неужели же любовь - это порок, от которого следует отказаться на пути к всеобщему равенству?
Тревожные, требующие ответа глаза смотрели на мудрого учителя, и тот немного замешкался, не ожидая подобного вопроса. Взволнованная аудитория замерла, боясь проронить неосторожное дыхание.
- Возвышать чувствами - чистыми, искренними и горячими - не значит возвеличивать другого человека над собой, - наконец заговорил наставник, собравшись с мыслями. - По-настоящему любящий человек, любящий трепетно, преданно и нежно, никогда не поставит любимого над другими людьми, не будет возвеличивать его, потому что залогом счастливой любви всегда является равенство. Человек должен быть готов к самопожертвованию, но не к самоуничижению! Не любовное рабство, а наслаждение любовью вдвоем, слияние ваших чувств в единый и могучий поток, в котором ни одно из сердец не может биться в отдельности, нежная забота о любимом - вот как я представляю себе настоящую любовь. Любовь предполагает высочайшее уважение в возлюбленном человека, стремление к его (или ее) счастью, развитию и свободе. И только такая любовь имеет право называться божественной!
Наставник замолчал, оглядывая внимательным взором своих притихших учеников. Спросил:
- Вы, конечно же, бывали в древних храмах Кхаджурахо, где на стенах высечены сотни любовных сцен? Что вы чувствовали, когда смотрели на эти удивительные скульптуры?
В верхних рядах поднялась рука, просящая слова. Наставник одобрительно кивнул:
- Пожалуйста, Пуджа!
Немного волнуясь, со своего места поднялась смуглая черноглазая девушка.
- Не знаю, как другие, - сбивчиво заговорила она, - а я вначале испытала смятение. Никогда раньше со мной такого не было. Голограммы, несмотря на совершенство изображения, все же не передают той таинственной и немного пугающей атмосферы храма, когда из полутьмы возникают изображения людей, живших много тысячелетий назад... Только там я поняла, каким величайшим искусством считали древние искусство любви!
- Ты права, - согласился наставник. - Искусство физической любви в древней Индии считалось даром богов. Тот, кто овладевал им, мог доставить своему любимому поистине божественное наслаждение. Вглядитесь в лица этих мужчин и женщин, и вы увидите, какая одухотворенная, и чистая любовь озаряет их. Это действительно лица богов! Теперь и вы, благодаря опыту древних, овладеваете этим искусством.
- Значит, мы все-таки сравнялись с богами? - насмешливо спросил юноша из третьего ряда, явно желая скрыть за иронией свое волнение. - И наша Пуджа так же искусна в любви, как Нитамбини из Кама Сутры? И она ничем не хуже легендарных апсар?
Юноша покраснел от смущения.
- Ты напрасно иронизируешь, Тим, - спокойно сказал наставник. - Все вы - и юноши, и девушки - исполнили обряды Шораши-Пуджа, открывшие друг другу ваши тела. Эти древние тантрические обряды очищения красотой и любовью были для вас хорошим испытанием, и я рад, что там, в храме Вишванатха, вы не пали в темную пропасть низких чувств. Кроме того, вы занимались всеми шестью канонами Ватсъяяны, и, надеюсь, постигли Лаванья Иоджанам - четвертый канон "наделения красотой и очарованием"? Если это так, то теперь вы действительно боги, но боги земные, как и все люди Трудового Братства. Что же касается апсар с солнечной кровью, то они иногда становились возлюбленными смертных мужчин в знак высшей награды за их доблести, и это лишний раз доказывает, как ценили древние искусство любви и поклонялись ему. У тебя же, Тим, мне думается, слишком эротическое понимание образа женщины, и легендарных апсар ты путаешь с девадаси - любовных послушниц, у которых было несколько иное предназначение.
Юноша еще больше покраснел от слов наставника и сел на свое место под веселые возгласы своих товарищей. Общее веселье сняло ту напряженную тишину, которая царила в аудитории несколько минут назад. Повеселел даже сдержанный наставник.
- Ладно, ребята. На сегодня достаточно. О любви вы поговорите на уроке "Красоты и Гармонии Чувств". Я же не возьму на себя роль судить о столь трудном и изменчивом предмете.
Возбужденные воспитанники стали спускаться к кафедре, обступая своего наставника и засыпая его вопросами. Поднялась со своего места и Юли. Увлекаемая товарищами, она, стала спускаться вниз. В это время я еще шире открыл дверь, заглядывая в зал, и призывно помахал ей рукой, привлекая к себе ее внимание. Юли сразу же заметила меня. Лицо ее просияло радостью. Она помахала мне в ответ, делая знаки руками, прося меня подождать снаружи. Мне ничего не оставалось, как подчиниться ее требованию.
Я спустился в тень кленов, окаймлявших лужайку перед входом в главный учебный корпус, и уселся там, на небольшую пластиковую скамью, с таким расчетом, чтобы меня было хорошо видно всем выходящим из здания. Тишина и спокойствие окружающей природы так не походили на то, что творилось сейчас в этом гигантском детском "улье", полном наивных тревог, высоких надежд и радости каждодневных открытий. Но в этом-то и была вся прелесть детства, которое так быстро проходит!
Я рассеянно посмотрел на залитую солнцем площадку перед входом, и заметил, как от группы воспитанников второго цикла отделилась стройная фигурка Юли. На ней была короткая белоснежная юбка, и такой же топ, отороченный золотой каймой, оставлявший открытыми ее загорелый живот и плечи. Юли быстро огляделась по сторонам, заметила меня под кленами и, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, торопливо зашагала в мою сторону. Я поднялся ей навстречу. Когда между нами оставалось всего несколько шагов, она все же не удержалась, и радостно бросилась мне на шею.
