Дмитрий Биленкин - Приключения Полынова (сборник)
У Конкина даже ноги заныли от томительного и сладкого предвкушения прогулки.
«Сведи к необходимости всю жизнь —
И человек сравняется с животным», —
внезапно подумал он словами Шекспира.
Что с ним такое сегодня?
— Зеленин…
— Да? — отозвался голос.
— Не хочешь ли ты прогуляться по утюгу? Он в пределах видимости.
— По утю… А, понял! Очередной метеорит, что ли?
— Размерами скорей даже астероид. Я вот что подумал: если можно изменить место заложения очередного вакуум-полигона, то…
— Исключено, — голос друга сразу обрел жесткость. — Здесь мы не получим нужных результатов.
— Нет так нет. Жаль.
— Мне тоже, — голос смягчился. — Вот если ты обнаружишь в Пространстве, допустим, консервную банку…
Конкин с сожалением отключил связь. Железный метеорит. Железный график. Железные люди. Все кругом из сплошного железа.
— Интересно, можно ли, хотя бы теоретически, натолкнуться в Пространстве на консервную банку… — пробормотал Конкин, придвигая к себе груду листков с незаконченными расчетами поведения фридмонов в магнитополяризованном вакууме.
— Докладываю, — внезапно проговорил Киб. — Обнаруженное в Пространстве тело может оказаться аналогом консервной банки…
— Что-о?!
— … С вероятностью ноль-три.
Спятил!!! Секунду-другую Конкин ошарашенно соображал, кто именно спятил — он или Киб.
— Что?.. — переспросил он наконец слабым шепотом. — Откуда… откуда такая вероятность?
— Значение реальной, выявленной гравилокатором массы меньше той, которую при данном объеме мог бы иметь метеорит любого типа, что с вероятностью ноль-три, в данный момент наблюдения и указывает на пустотелую природу объекта, следовательно, на его сходство с любой металлической емкостью.
— Не вижу. — У Конкина пересохло горло, он быстро обежал взглядом хорошо знакомый ряд цифр. — Не вижу расхождения!
— Показываю.
Мелькнула серия преобразований, и теперь Конкин понял, в чем дело. Расхождение масс того значения, которое ей давал гравилокатор, и вычисленной по объему предполагаемой плотности вещества было минимальным, на грани погрешности. В сущности, таким расхождением в столь неопределенных условиях наблюдения можно было и пренебречь.
Киб этого не сделал. Почему?
Да потому что любознательность — тоже страсть, а она осталась неудовлетворенной! Киб желал сближения с метеоритом не менее Конкина, вот и все.
Но если объект действительно пустотелый, то…
Нет в Пространстве и быть не может огромной консервной банки. Зато в нем может оказаться чужой корабль, тело, в физическом смысле весьма схожее с жестянкой. Правда, нужен человеческий юмор, чтобы прибегнуть к такому сравнению, а Киб юмором не обладал.
— Вероятность ноль-три, — хмурясь от внезапной мысли, проговорил Конкин. — Ты мог ею пренебречь…
— Мне был задан вопрос.
— Риторический!
— Сожалею, если ошибся. Параметры риторической интонации не всегда отличимы от параметров прямого вопроса.
Верно, подумал Конкин. И все же странно. Какой-то разгул ассоциаций сегодня, даже Киб заразился. Может, и ему передалось чужое настроение? Но выяснять некогда. Надо решать, что делать, — объект вот-вот скроется…
— Какова целесообразность сближения с объектом при столь малой вероятности, что он окажется инопланетным кораблем? — быстро спросил Конкин.
— Плюс-минус бесконечность, — бесстрастно ответил Киб.
Конкин кивнул. Все правильно. Известен убыток от срыва программы, и совершенно непредсказуема выгода от встречи с чужим звездолетом. Бесконечно большим может оказаться и ущерб, коль скоро теория неверна и в Галактике есть высокоразвитые, но агрессивные цивилизации. Никто же о них ничего не знает, все догадки с большей или меньшей долей вероятности! Достоверен лишь слабый намек на то, что метеорит способен оказаться искусственным телом.
Так стоит ли проверки ради менять курс и нарушать программу?
Строго говоря, задача не имела решения. То была лотерея, и лучший из логиков, Киб, это только что подтвердил.
И все же подобные задачи решались испокон века.
Благодаря интуиции.
«А что тебе, Киб, подсказывает твоя интуиция?» — едва не спросил Конкин, но вовремя удержался. Киб не обладал интуицией, ею люди не могли его вооружить, ибо сами еще как следует не разобрались в том, что же она такое.
Хотя и сумели немного развить в себе.
Конкин стремительно нажал кнопку общего вызова.
Точка росла, все более обретая на экране сходство с рогатой старинной подводной миной. Все уже было ясно, но еще никто не сказал ни слова, точно восклицание могло повлиять на законы механики и выбросить тело на зоны видимости. В рубке было так тихо, как будто люди перестали дышать, только лица бледнели по мере того, как невозможное, невероятное — инопланетный корабль — прорисовывался на экране. И Конкин не знал, чего в его душе больше — облегчения, ликования, интереса или самого обыкновенного страха.
Его не могло не быть, ибо точно так же, как они держали на прицеле чужой корабль, тот, в свою очередь, держал на прицеле их. И это упорное молчание! Никакого ответа ни на один сигнал, никакого встречного поиска; столь безучастно мог бы вести себя гроб.
Или самая настоящая мина.
Машинально Конкин смахнул с лица пот и с недоумением взглянул на ладонь. Он видел бледные лица друзей, понимал, что сам выглядит так же: тогда откуда пот? Вроде бы человек бледнеет тогда, когда сосуды сжимаются, а пот выступает, когда они расширяются… Или не так?
«О чем вы думали в то историческое мгновение?» — быть может, спросят его когда-нибудь. М-да…
— Пора, — почти беззвучно сказал Зеленин.
Все облегченно задвигались, как будто изменилось что-то.
С едва ощутимым толчком от звездолета отделился зонд. Мгновение спустя он возник на экране. Серебристая в звездном отблеске капля раскрылась, словно бутон, обратилась в подобие какого-то треножника. Лиловым трепетным шнуром вдоль оси «треножника» вытянулось пламя. Уменьшаясь, зонд устремился к чужому кораблю.
Сейчас все должно было решиться. Ни один конструктор, будь он даже из другой галактики, не мог допустить тесного сближения корабля с инородным телом. Безмолвный экипаж или кибер, если корабль был беспилотным, обязаны остановить зонд. Выстрелом? А может, еще и залпом по людям?
Конкин украдкой взглянул на стену рубки, такую прочную и такую тонкую, слабую, перед буйством аннигиляционного огня. Правда, расстояние было еще велико. Будь на том корабле аннигилятор земного типа, залп ничем не грозил. Но там, конечно, стоял неземной аннигилятор. Или вообще не аннигилятор…
