Журнал «Если» - Журнал «Если» 1993 № 03
Мимо, как картинки в кино, пронеслись входные отверстия в шахту. Дважды из них вырывались молнии выстрелов. Как приближающийся поезд набирая скорость, снизу навстречу им неслось черное дно колодца. Локридж наконец нашел нужную клавишу и нажал. Мгновенно возникшая перегрузка чуть было не оторвала его от Реформиста. Но он успел замедлить падение, избежав неминуемого удара, и мягко приземлился на грунт.
У основания шахты был вход в просторный зал. Здесь маячило двое часовых. Посреди стерильной белизны зала радужно переливающийся занавес коридор времени манил, как надежда на избавление. Часовые направили в его сторону оружие. По соединительному переходу за спиной Локриджа спешил взвод солдат.
— Взять его, — скомандовал Локридж, подталкивая в их сторону полуживого охранника.
Его форма с внушительными знаками различия произвела магическое действие на часовых. Система предупреждения еще не успела сообщить его приметы. Стражники подняли оружие, отдавая честь, и Локридж проскочил в «привратную».
В ушах звенел оглушительный голос Бранна, грозный, как глас Божий.
— Внимание! Внимание! Говорит Директор! Человек в форме старшего офицера моей свиты только что проник в коридор времени на девятом подуровне. Его нужно взять живым, любой ценой!
Быстрее к воротам! Резкий перепад давления скрутил Локриджа, отбросив его в сторону. Он покатился, стукнувшись головой о пол. Пронзительная боль сразу же погрузила его в полуобморочное состояние.
Но одно лишь воспоминание о расщепителе сознания тут же заставило его очнуться. Он вскочил на ноги и прыгнул в стоящие наготове гравитационные «сани».
Сразу с полдюжины человек выросло из-за энергетического занавеса. Локридж нырнул на дно «саней», вжимаясь в настил пола. Бледные языки пламени вспыхнули над головой, облизывая борта машины. Американец лихорадочно врубил скорость, и «сани» тронулись с места.
Реформисты оказались в коридоре со стороны прошлого, отрезав путь домой.
И Локридж бежал в будущее!
Черные фигуры преследователей уже казались кукольными солдатиками, они так и не двинулись следом за ним. Локридж вспомнил, что ему рассказывала Сторм Дэрруэй, сидя у костра в лесу.
— Мы попытались прорваться в будущее. На пути нас встретили стражники, которые заставили повернуть назад, применив неизвестное оружие. Мы больше не рискнули повторять попытку. То, что произошло, было ужасно!
— Я служил тебе, Кораш, верой и правдой, — взывал Локридж. — Помоги мне, Божественная!
Издалека, словно многократно отраженное эхо, до Локриджа доносились команды Бранна. Подстегнутые приказом, солдаты восстановили боевой порядок и, включив гравитационные пояса, ринулись в погоню.
Конца коридора не было видно: никаких признаков ворот впереди, только тоскливая пустота.
«Сани» остановились. Локридж безуспешно молотил рукой по пульту управления. Машина словно умерла. Преследователи приближались.
Локридж выпрыгнул за борт и побежал. Сверкнул луч света. Ноги американца вмиг онемели. Он остановился.
За спиной раздались победные крики.
И тут наступила ночь.
Он так никогда и не узнал, что случилось. Он лишился зрения и слуха, отключились все органы чувств, пропало сознание; он был невесом и бестелесен — микроскопическая песчинка, подхваченная могучим вихрем и уносимая в вечность сквозь неведомые измерения; и все же действительность оставалась где-то рядом, он словно жил и одновременно не жил. Но откуда-то из глубины накатывал ужас, неотвратимый ужас — отрицание всех и вся, того, что есть, было и будет; леденящий холод за гранью холода, мрак за чертой мрака, пустота за пределом пустоты… Засосавшая его воронка сузилась и растворилась, ее не стало. Не стало и его.
Глава XVIОн снова был.
Сначала мир вернулся музыкой, самой нежной и проникновенной мелодией на свете — «Овечка на лугу»; детская песенка поднимала его на поверхность из сонной одури полузабытья. Затем он почувствовал благоухание роз, ощутил опору под спиной, телесный покой, полное согласие с окружающим миром. Он открыл глаза, щурясь от солнечного света.
— Доброе утро, Малькольм Локридж, — сказал мужчина.
— Мы ваши друзья, — добавила женщина. Оба говорили с кентуккским акцентом.
Он присел. Оглядевшись, он обнаружил, что лежит на тахте в комнате с панелями из клена. Стены были пустыми, если не считать причудливого мерцания красок и медленного танца неясных теней. Распахнутая дверь выходила в сад. Вдоль дорожек тянулись заросли цветов, плакучие ивы укрывали от летнего зноя нежные лилии в пруду. На другом конце зеленой аллеи виднелся еще один маленький коттедж простой и ясной архитектуры в кружевном наряде из жимолости.
Мужчина и женщина подошли ближе; оба высокого роста, уже немолодые, но стройные, с крепкой мускулатурой. Женщина улыбнулась:
— Ваши диаглоссы в кармане. Мне кажется, больше вам ничего не нужно.
— Кто вы? — удивленно спросил Локридж.
Лица помрачнели.
— К сожалению, вы не долго будете с нами, — отозвался мужчина. — Называйте нас Джоном и Мэри.
— А где я?.. Когда я?..
— На тысячу лет позже, — заговорила женщина, в ее голосе слышалось сострадание. — Мы знаем, что вы пережили. К несчастью, у нас не было другого способа остановить их.
— Вы отправите меня обратно?
— Да, сейчас, — сказал Джон, — у нас нет выбора.
Локридж встал.
Они вышли из дома. Локридж пытался разрешить мучившую его загадку:
— Я догадываюсь, почему вы не позволяете никому пробираться к вам из прошлого. Чем же я заслужил такую честь?
— Судьба, — ответил Джон, — самое загадочное слово, придуманное человеком.
— Это… это означает, что я еще не выполнил свою задачу?
— Еще нет, — Мэри взяла Локриджа под руку.
— Большего мы не имеем права вам сообщить, — добавил Джон. — Для вашего же блага. Война во времени — пик человеческой деградации, а главная причина — отрицание свободы выбора.
Локриджу пришлось взять себя в руки, чтобы внешне остаться спокойным.
— Но ведь время невероятно трудно изменить? Разве не так?
— С божественной точки зрения, может быть, — сказал Джон. — Но люди — не боги. Загляните в себя. Вы свободны в выборе, не правда ли? Развязав войну во времени, они приписывают рациональное объяснение любому чудовищному преступлению, которое совершают, — они просто объявляют его фатальным, исторически предопределенным. На самом деле их деяния — плод их собственной воли, они ответственны за жестокость, смерть, ненависть, бесчисленные страдания. Мы никогда не заглядываем в будущее и только в качестве наблюдателей решаемся заглядывать в несчастное прошлое.
