Игорь Росоховатский - Ураган (сборник)
Вспышка. Легкий дымок растворился в воздухе на том месте, где только что находился зверь.
Петр включил нагрудный фонарь и посветил в пещеру. Луч прошел по голой каменистой стене, затем наткнулся на зеленую жирную плесень.
Петр прислушался. Ни звука. Космонавт надвинул очки, связанные проводом с фонарем, и передвинул рычажок на нижнее деление, включая аппарат инфразрения. Несколько движений, и он очутился в пещере. Увидел стены, покрытые плесенью, мхом, вьющимися растениями, подумал: «А ведь словом «аборигены» могли обозначаться не только животные, но и растения».
В глубине пещеры имелся выступ, напоминающий лежанку. Петр сел на него и только теперь по-настоящему почувствовал усталость. Болела правая нога. Он ушиб ее, когда упал на камни.
«Сколько же километров я отмахал?»
Посмотрел на часы. Он бежал около пятидесяти минут.
Вой урагана стал тоньше, пронзительнее. Петр на миг представил себе, что бы с ним стало, если бы он не нашел укрытия. Он помнился, потом улыбнулся, удобней оперся о стену. Ему показалось, что камень стал мягче. Может быть, все дело было в том, что он воспринимал пещеру по контрасту с происходящим снаружи, но она была удивительно уютной, как бы даже доброжелательной к нему, словно комната в родительском доме. Ему вдруг почудилось, что это и в самом деле детская, и он слышит шепот матери: «Отдыхай, дружок, тут тебе будет хорошо». Шепот звучал так настойчиво, что ему показалось, будто он и в самом деле слышится.
«Чепуха», — подумал Петр. — Шуточки памяти…»
Он вытащил из пакета тюбик с питательной пастой, подкрепился. Отхлебнул из фляги немного воды. Положив лучемет под руку, Петр прислонился к стене и постарался расслабиться. Полчаса полного отдыха — и он будет готов к любым неожиданностям. Петр расслаблялся очень старательно, по системе: сначала мышцы левой ноги, затем — правой руки, левой руки, шеи… Веки почти сомкнулись, между ними оставался узкий зазор. Аппарат инфразрения он выключил: следовало экономить батарейку. Глаза привыкли к темноте и даже сквозь узкую щель между веками видели светлое пятно там, где был вход в пещеру. Конечно, он не сможет услышать посторонних шорохов из-за воя урагана, но если в светлом пятне мелькнет тень, глаза пошлют в мозг сигнал опасности.
Минуты тянулись медленно. Петр подумал, что товарищи в корабле уже беспокоятся о нем. Передатчик вышел из строя, когда космонавт упал в расщелину: повредился стабилитрон, а запасного не имелось. Если бы на месте Петра был Бен, он бы что-нибудь придумал…
Петр представил узкое лицо добряка Бена, когда тот узнает, что командир не сумел отремонтировать рацию. Бен, по прозвищу Антенна, был ворчуном и мог до бесконечности наставлять, как следовало поступить в подобной ситуации. При этом он не забывал упоминать, как поступил бы лично он. Пожалуй, Бен начал бы так: «Когда мальчику говорят — ходи в радиокружок, а он вместо этого сдурело гоняет мяч, его надо просто-напросто высечь. Скажи честно, что ты делал в то время, когда твои сверстники занимались в радиокружке?».
Петр улыбнулся. Бен даже не заподозрил бы, что попал в самую точку. Петр действительно недолюбливал технику и занимался ею лишь по обязанности…
Он почувствовал холодное скользкое прикосновение к ногам. Инстинктивно отдернул их, вскочил. На его ложе забрались две тоненькие зеленые змейки.
Первое побуждение — уничтожить их. Но он никогда не следовал первому побуждению. А через секунду уже готов был посмеяться над собой. Зеленые «змеи» оказались двумя длинными отростками растений, вьющихся по стенам пещеры.
Впрочем, одной существенной детали Петр не заметил — каждая «змея» имела на конце несколько мощных чашечек-присосок…
Космонавт сбросил растения со своей лежанки и снова улегся на нее. Тотчас он услышал немой, но совершенно явственный приказ: «Вспоминай!».
«Кто ты?» — мысленно спросил Петр и услышал ответ:
«Зачем тебе это знать? Тебе здесь хорошо, приятно, безопасно».
«Если не скажешь, кто ты, я не буду вспоминать», — с раздражением возразил Петр.
«Дурачок, ты снова упрямишься».
Слова были ласковыми, в них чувствовались знакомые материнские интонации.
Петр вложил всю силу воли в нервное усилие, в приказ памяти «не вспоминать!». Ему показалось, что он чувствует свои нервные волокна, что они напряглись наподобие мышц. Так прошло несколько секунд. Он услышал тот же голос:
«Не знаю, как ответить на твой вопрос. Можно ли черным и белым выразить разноцветное?»
«Еще бы! — ответил Петр. — Не тяни!»
«Если все упростить, то можно сказать, что я состою из миллионов живых существ, подобно тебе, состоящему из клеток. Они нуждаются в дополнении друг другом, в коллективной защите. Достаточно ли тебе того, что ты узнал? А теперь вспоминай… Ну, вспоминай же!».
Петру почудилось какое-то движение в темноте, показалось, что он здесь не один. Но это ощущение не испугало, а почему-то даже успокоило его.
Он вспомнил Дом, который оставил на Земле. Уютный Дом на колесах с мощным двигателем, способным за короткое время доставить его из леса на побережье моря, где с шумом катились зеленые валы и каменными волнами застыли горы. Жаль, что сюда нельзя было взять Дом, который как бы сросся с хозяином, стал его панцирем. В трудную минуту Петр всегда мог укрыться в нем. Собственно, это только так казалось, что всегда. До прошлого года, точнее — до апреля, еще точнее — до семнадцатого апреля, когда в своем Доме рядом со своей женой он увидел Виктора. Петр ушел тогда, хотя мог бы не уходить: они сами могли уйти. Но дом, в котором пахнет предательством, — это уже не Дом.
«Помнишь его?»
Петру показалось, что голос прозвучал на самом деле. Почудилось? Но почему кому-то так необходимо, чтобы он вспоминал Дом? Что здесь может быть связано с Домом? И что именно надо вспоминать, ведь Дом — это не просто комнаты, письменный стол, стереокартина с кусочком моря, раструбы кондиционеров в нишах…
Петр протянул руку. Ему вдруг показалось, что он находится у себя дома и может прикоснуться к стене, на которой висит картина. Он действительно коснулся стены — гладкой, теплой, упругой, неотличимой от стены Дома…
Он вглядывается в полумглу пещеры — и видит там нечто, похожее на письменный стол — точно такой, какой оставил в Доме. Петр медленно встает и направляется к этому предмету. Но еще раньше, чем успевает рассмотреть его, он уже знает: предмет ничем не угрожает ему, это выступ, образовавшийся здесь, чтобы стать его столом.
Петр садится у «стола» на другой выступ со спинкой — «кресло». Он достает пакет и высасывает остатки питательной пасты из тюбика, допивает воду из фляги.
