Наталья Шитова - Отступник
— Ни к чему это. Не пытайся ни сблизиться со мной, ни понять меня. Это будет тебе не под силу… Ты не обижайся, в этом нет твоей вины. Просто людям не дано понять это…
— Не дано понять? — вспыхнул Сережа. — И ты говоришь это после всего, что я тут видел?! Ты что, всерьез полагаешь, что ты такая непознаваемая и недосягаемая личность, что мне никак не охватить тебя своим умишком? Знаешь, братик, у тебя ко всем прочим заворотам еще и мания величия! Ну-ка, пошли со мной!
Сергей снова подошел к столу, крепко взял Валяя за локоть и потянул за собой. Валяй почему-то не сопротивлялся, и Сергей без проблем ввел его в комнату.
Лида полулежала на кровати, забившись в самый угол. При появлении мужчин она подобралась и села, поджав ноги.
— Лида, сейчас Валентин нам кое-что объяснит, а мы с тобой его спокойно выслушаем. Договорились?
— Как скажешь, — отозвалась Лида, подозрительно косясь на Валяя.
Валентин присел на край кровати и вздохнул:
— Я надеялся, что вы все-таки уедете… Почему же в этот раз ты притащил такую выносливую подружку? Теперь я просто не знаю, как быть… Не могу я позволить вам обоим видеть все то, что здесь может произойти… Беда с Мирошкой — первая ласточка. Я и себя, и его погубил… Я так тянулся к лешим с самого сначала, и сейчас мне больно за них, как за самого себя. Но при этом меня уже давно не отпускает чувство, будто я делаю все неправильно, совершаю что-то низкое, какое-то преступление…
— Давай-ка повременим с глобальными категориями, — мякго сказал Сергей.
— Нечего меня утешать, Сережа, — покачал головой Валяй. — Скорее всего, судьба спешит теперь исправить свой каприз, благодаря которому Мироша появился на свет. Похоже, что несчастье с ним — это моя расплата за отступничество…
— Да от чего же ты отступился-то? — Сергей уже начал терять терпение.
— Не знаю, как выразиться… Наверное, изменил человеческой сущности.
— Каша у тебя в голове, братишка, — заключил Сергей. — Ты остынь-ка и забудь про судьбу, расплату и измену. У тебя есть малыш, попавший в руки садистов, и все. Сущность какую-то приплел… Больно уж круты да темны закоулки в твоих, Валяюшка, извилинах. И еще молчал столько лет, держал в себе такую муть… — Сергей поежился.
— Да я не держал. У меня было с кем поговорить…
— Представляю себе…
— Нет, — неожиданно улыбнулся Валяй. — Не представляешь. Ты и понятия не имеешь о том, что они такое, эти ребята…
— Охотно заполню пробелы в своем развитии, — заявил Сергей и сел верхом на старый стул. — Итак?
Со страдальческим видом, словно уступая непреодолимому нажиму, Валяй вздохнул и начал свой рассказ…
Глава 13. Шестнадцатое июня. После полудня. Валентин
…Он замолчал и некоторое время сидел тихо, зажав виски ладонями и спрятав лицо от своих слушателей.
А слушатели молчали. Только время от времени жалобно поскрипывал старый рассохшийся стул, на котором то и дело нервно поерзывал грузный Сергей. Валентин удивлялся неожиданному терпению брата. Сергей ни разу не перебил рассказчика. А рассказ был довольно неровным. Валентину было неловко выкладывать все то, что было его сокровенным. Поначалу он сбивчиво и путанно объяснял, как десять лет назад после отъезда Сергея обустраивал дом, готовясь провести в нем лето. Как забрел за овраг и сдуру подставил руку ядовитой змее. Как едва не погиб от неумолимого яда. Как очнулся в диковенной землянке без окон и увидел над собой темноволосую красавицу с ласковыми страстными глазами и удивительными руками, на которых сами собой вырастали жутковатые ногти…
Постепенно Валентин поймал себя на мысли, что говорить стало легче. Что даже произносить необычные искренние слова, сочные эпитеты, рассказывать о каких-то почти интимных деталях ему уже не трудно. Он говорил, не глядя в глаза ни брату, ни его подруге. Но чувствовал, что они с интересом слушают его и, может быть, даже верят.
Переведя дыхание, Валентин поднял голову и взглянул на Сергея.
Тот сидел на прежнем месте, верхом оседлав стул и положив подбородок на сложенные на спинке руки. На лице его читалось напряженная заинтересованность.
— И зачем я тогда так поторопился с отъездом? — сокрушенно произнес он.
— Ничего этого с тобой не случилось бы. Вечно я спешу куда-то…
— Ты тут совершенно ни при чем. Со мной в любом случае что-нибудь произошло бы, не это, так еще что-нибудь похлеще, — возразил Валентин. — Ты же меня знаешь, Серега.
— Да уж, — немного язвительно буркнул Сергей и вздохнул. — Ладно, проехали. Давай-ка дальше.
— Дальше? — растерялся Валентин. — Да зачем? Стоит ли, Сережа?
— Еще как стоит. Ты рассказал то, что было самым важным для тебя. Откуда ты знаешь, что интересует меня? — снова сложив руки на спинке стула, Сергей слегка улыбнулся. — Продолжай, я тебя внимательно слушаю. Просто говори. Ты десять лет раскрывал душу лешим, и тебе не худо бы попробовать сделать то же самое перед людьми. Думаю, что я не самая плохая кандидатура для такого сложного упражнения…
Брат был прав. Десять лет только Шеп, этот особенный лешак, так не похожий на всех остальных, был единственным исповедником Валентину, только к нему можно было прибежать в любое время за помощью. Это стало привычным. Тайна диковенного племени подмяла под себя все, даже прежние родственные привязанности. И Валентин уже не мечтал и не надеялся на то, что когда-нибудь у него сложатся настолько близкие отношения с кем-нибудь из людей, что он решится на исповедь.
А теперь Валентин просто собрался с силами и принялся рассказывать….. Он впервые вышел из землянки где-то в начале августа. Его шатало и бросало из стороны в сторону. Выстиранные Юшей джинсы, в которых Валька был в тот день, когда с ним случилась беда, едва держались на нем. Но все равно, Валька чувствовал себя счастливым. Он выздоровел, приступы больше не возвращались, боли в руке больше не мучали, опухоль спала. К нему вернулся совершенно зверский аппетит. Юша не могла нарадоваться на своего питомца. Она ревниво оберегала его не только, пока он лежал в постели, но и потом, когда вся молодежь Лешачьего Логова, облепляла Вальку, рассматривая его и допытываясь у него о разных разностях.
Лешуха все сильнее и сильнее привязывала к себе парня. Она была не только красавицей, у нее был острый язычок и проницательные глаза, от которых мало что ускользало. Всему, что она видела вокруг, она давала настолько меткие определения, что Валька чувствовал себя рядом с ней недалеким увальнем и тугодумом. Да, ей неведомы были многие вещи, которые знает даже деревенский первоклассник, но все, что положено знать для жизни в Логове, она знала, и в этом ей почти не было равных. Она знала о лесных и луговых травах такое, чего наверняка не подозревали многие увенчанные степенями ученые-ботаники. На цвет и запах она могла различить древесные смолы или отжатые из трав соки. Своими руками она собирала страшенных лесных пауков-крапчатников и заставляла еле живого от ужаса Вальку смешивать светящуюся пасту, вдоволь потешаясь над брезгливостью человека.
