Елена Ворон - Ангелы-хранители работают без выходных
— Малыш, ради Бога! Если не я, эту работу делал бы кто-то другой. И наверняка похуже, чем я. До меня тоже был ангел-хранитель; и знаешь, что случилось, когда Дел от него сбежал? Ему захотели подправить память, чтобы не помнил лишнего, и искалечили напрочь.
Черные глаза Наташи сузились и яростно блеснули.
— Братец Кэт боится.
— Боюсь, — согласился он. — А как же! Ты бы тоже боялась, если б знала, что они могут натворить. А я был в той клинике и видел своими глазами.
— Ты не только подлец, но и трус!
Кэт помолчал, провел ладонью по теплому гладкому стволу.
— Чего ты добиваешься? Чтоб я стал на колени и покаялся? Не буду.
— А что ты будешь? — спросила она глухим, придушенным голосом. — Что ты сделаешь, когда к тебе придут и скажут: отдавай?
— Не знаю, — солгал он.
Солгал, понимая, что навсегда теряет ее уважение и дружбу, но твердо зная одно: говорить ей правду никак нельзя.
Наташа с минуту сидела молча, сгорбившись, уронив руки между колен.
— Я не отдам вам его. — Она подняла голову и посмотрела на Кэта как на чужого. — И часу лишнего мы в твоем доме не останемся.
— Малыш… — Он поднял руку, словно чтобы ее коснуться — Наташа отпрянула. Кэт шлепнул ладонью по стволу. — Ты не понимаешь главного: ты погубишь не только меня, но и себя, и Анжелику, и в конце концов Виктора. Я видел, что с ним было, когда он сбежал от Крисса…
— За-мол-чи! — глухо крикнула она. — Не хочу…
Кэт вздрогнул и обернулся, даже не услышав, а спиной уловив движение далеко сзади. Через пляж, от светящегося розовыми стеклами дома, к ним шагал Виктор. Кэт чуть не вскочил, в первый момент приняв его за Эрика: то была не слегка развинченная походочка мальчишки, прятавшего за напускной развязностью свою растерянность перед окружающим миром, а решительный шаг самостоятельного, зрелого Ларсена. Наташа тоже повернула голову и смотрела на Виктора через плечо.
— Малыш, — тихо начал Кэт, — я тебя прошу…
— Не смей, — так же тихо и с угрозой отрезала она. — С меня хватит.
— Послушайте, какого черта? — еще издали начал Виктор. — Что стряслось? Приезжаю домой — никого нет, двери нараспашку, все разорено… — Он остановился над Кэтом. — Что случилось?
Наташа поднялась и перебралась через скользкий ствол, к мужу.
— Вики, мы уезжаем отсюда. Насовсем.
— Что-о? С какой стати?
— Мы уезжаем, — повторила она очень отчетливо.
— Малыш, ты на солнце перегрелась? Чем ты ее обидел? — спросил Виктор у Кэта.
Кэт молчал, откинув голову; бархатные кофейные глаза стали жесткими. Наташа крепко взяла мужа за локоть.
— Пошли. Я уже почти собралась.
— Так кто у нас будет самый главный? — спросил Кэт.
Она фыркнула и яростно к нему повернулась, однако так же внезапно остыла.
— Язвишь? Ну-ну! А мы все равно уезжаем.
Виктор высвободился и отступил.
— Ты с ума сошла? Что за ерунда в самом деле? Кэт!
Кэт тоже поднялся, сунул руки в карманы. Ему было холодно.
— Мы с Наташей немного поцапались. Это она сгоряча. Малыш, пожалуйста, мы договорим с тобой после.
У нее снова засверкали глаза.
— Не будет после! Вики, ты только посмотри, посмотри на него. Да внимательнее гляди, лучше!
Виктор пожал плечами.
— Гляжу. Кэт как Кэт.
— Да?! Не просто Кэт, а трус, подлец и негодяй!
А вот это ты, милая, зря, подумал Кэт, зябко передернув плечами. Плохо ты знаешь своего мужа.
— Ты чего? — отозвался Виктор с неожиданной холодностью.
Наташа, однако, еще не поняла, что проиграла.
— Это… Он…
— Замолчи, ради Бога! — вмешался Кэт. — Ты погубишь нас всех.
— По-моему, вы оба перегрелись, — заявил Виктор. — Хорош трепаться, идем домой и садимся обедать.
— Вики! — возмутилась Наташа. — Я тебе…
— Обедать.
— Но послушай…
— Будет когда-нибудь обед в этом доме?! — рявкнул он.
— Не смей на меня кричать! — Голос ее сорвался на пронзительной ноте.
Виктор отшатнулся, вид у него сделался затравленный.
— Что же ты делаешь, Малыш… — укоризненно промолвил Кэт.
Она долго молчала, что-то рассматривая на песке под ногами. Потом подняла глаза на Виктора.
— Извини. Я хотела сказать, что твой лучший друг живет на нашей с тобой крови. Он на кого-то работает, пасет тебя, как овечку… бережет, холит.
Кэт не сдержал невольной усмешки — настолько невероятно это прозвучало в ее изложении.
— Братец Кэт говорит, что он ангел-хранитель, — продолжала она ровным голосом, — а на самом деле — пастух. Рачительный хозяин. Откармливает тебя на убой, ждет, когда некто явится и скажет: подайте-ка его сюда, он мне потребен.
Брови Виктора сошлись к переносью.
— Какой дряни ты нанюхалась? Что за бред?
— А вот ты спроси у него. У друга своего бесценного. Он тебе скажет, что и Крисс был ангелом-хранителем… и что с жалованья криминального эксперта жену-альтау не купишь, для этого нужны другие деньги. Разве не так? — повернулась она к Кэту.
Тот не ответил, а Виктор вдруг вспыхнул, как порох.
— А ну пошли! — Он рванул жену за руку. — Пошли, я тебе покажу, что увидел! Брошенный, разоренный, мертвый дом — вот что это такое. Двери распахнуты, вещи раскиданы, и никого — тебе этого надо? Три года — больше — мы тут живем, и надо в один миг все разрушить?
— Не веришь? — Наташа вырвала руку.
— Нет!
— А Кэту веришь?
Виктор смешался.
— Я спросила: веришь?
— Да, — ответил он севшим голосом.
Наташа вскинула голову.
— Немногого стоит слепая верность, всаженная в клинике, братец Кэт.
— …И немногого стоит любовь, готовая ради себя самой уничтожать все вокруг, — ответил он.
И уже никогда не смог себе простить этих слов.
Она молча повернулась и пошла к дому — маленькая черно-голубая фигурка на светлом песке. Виктор остался с Кэтом. Наташа вдруг бросилась бежать, а они смотрели ей вслед.
— Это правда — что она говорила?
Кэта передернуло, как от ледяного порыва. Виктор ждал, готовый поверить всему. Такой он не был похож на Эрика Ларсена. Слепая, нерассуждающая верность, которая и впрямь немногого стоит.
Или она все ж таки дороже, чем кажется?
— Дел… — Кэт бросил взгляд на розовый шар готового окунуться в море солнца. — Да, это правда.
Виктор помолчал, сосредоточенно хмурясь. Кэту стало его жаль: бедняга, думать-то ему — спасибо доктору и мне! — смерть как тяжко.
— Значит, ты меня пасешь? Как овечку. Но черт нас обоих побери: зачем?
— Не знаю. Для кого — знаю, а для чего — нет.
— Ну, допустим, — Виктор потряс головой, яростно потер виски. — А что дальше?
— Не знаю.
— Как не знаешь? Куда я потом-то денусь?
— Дел, кого ты спрашиваешь?
— Тебя спрашиваю. Ну, ладно, ты как-то там зарабатываешь на мне деньги — это я могу понять: ради Анжелики. А потом что? Меня ж не навечно… Черт, если б я что понимал! Что ты думаешь делать дальше?
