Филип Фармер - Небесные киты Измаила
— Значит, бурагангцы заманили Зверя в Заларапамтру, — сказал Измаил. Они играли в очень опасную игру, — ведь Зверь не только неимоверно велик и тяжел, но может быть и очень быстр. Он ведь может передвигаться с помощью взрывов, так?
— Так, джугнайя, — ответил Пунджаки. — Кроме того, у кахамвуду на теле есть лопасти, которые он может превращать в паруса. Тогда у него появляются словно бы тысячи и тысячи парусов. А если он подойдет достаточно близко к кораблю, он выбрасывает щупальца и они хватают корабль, тащат его к себе, а потом щупальца ловят матросов, а потом…
— Ты все думаешь о том, что он может сделать с нами, — сказал Измаил. Подумай лучше, что мы можем сделать с ним.
Измаил все не давал приказа менять курс. Почему — этого не осмеливались спросить ни Пунджаки, ни Нэймали, хотя им не терпелось узнать, что он задумал. Измаил наблюдал за неприятельским флотом позади них, который стал снижаться и разворачивался через фордевинд, чтобы уйти. Теперь поставили все паруса, и корабли снова пошли полным ходом. Очевидно, их адмирал решил, что заларапамтранская эскадра собирается обогнуть Зверя почти вплотную к нему, надеясь, что их враги не осмелятся за ней последовать. Но бурагангцы все-таки решились на это, хотя наверняка очень боялись.
Ведь они с малолетства наслушались страшных историй о Звере от своих бабушек и своими глазами видели, на что он способен, когда Зверь опустился на Заларапамтру. Кроме того, их китобойцы уже сталкивались с ним, и те немногие, кто остался жив, красочно рассказали остальным, чем это кончилось.
Прошел час. Теперь чудовище стало похоже на плавучий остров. Животное представляло собой неровный диск диаметром по крайней мере полторы мили и в три сотни футов толщиной. Измаилу показалось, что у него нет ни глаз, ни ушей, ни рта, но Нэймали заверила его, рот он скоро увидит. Тело имело пурпурный оттенок, а щупальца — большая их часть сейчас была свернута — были кроваво-красными. Щупальца у него были и сверху, и снизу. Его форма постоянно менялась: то здесь, то там на теле возникали впадины, а в других местах — вздутия.
— Он набирает высоту, но не очень быстро, — пробормотал Измаил. Очевидно, ему все равно, снизу мы или сверху.
Он посмотрел назад. Жители Заларапамтры, должно быть, уже были близки к панике, с нетерпением ожидая, когда он сочтет, что больше приближаться не стоит, и скомандует поворот. Должно быть, они думали, что он хочет повернуть в такой момент, когда преследователи уже подвергнутся серьезной опасности, а им будет еще не поздно спастись от Зверя.
Напрасно они ждали от Измаила хоть каких-нибудь приказаний — ну хотя бы держаться прежнего курса. Последнее распоряжение действовало до тех пор, пока он не отменит его новым приказом.
Теперь уже стало очевидно, что, если корабли не сменят курса, они проплывут над Зверем на высоте двести футов. При той скорости, с какой Зверь поднимался вверх, он сможет схватить их корабли задолго до того, как они достигнут другого конца животного. Даже если суда добавят газа в свои пузыри, они не сумеют набрать высоту так быстро, как может Зверь.
К тому же их адмирал и не думал приказывать, чтобы покормили животных-пузырей.
Было холодно, но Нэймали и Пунджаки вспотели. Рулевые, тоже бледные и все в поту, кусали губы. Измаил знал, что никто из них не струсит. Но они оказались в ситуации, в которую не попадали никогда раньше, — все их детские страхи выползли из подсознания наружу, словно вывернув душу наизнанку и пиликая по обнажившимся нервам зазубренным смычком.
Измаилу тоже приходилось нелегко. Это создание было самым настоящим небесным Кракеном, только гораздо более грозным и смертоносным. При виде его Измаил почувствовал, как из полуночных глубин его сознания поднялось что-то темное и страшное. Это был ночной кошмар, который не смеет явиться во плоти. Стоит только проснуться — и он исчезнет, как страшный сон, который кончается, как только очнется тот, кто его видит.
Но Зверь, казавшийся Измаилу порождением страшного сна, на деле был жителем этого кошмарного мира и состоял из крови и плоти.
Измаил вспомнил о том, как Ахав пытался "шестидюймовым лезвием достигнуть непомерных глубин китовой жизни"[Цитаты из романа Г. Мелвилла "Моби Дик, или Белый Кит" приведены в переводе И. Бернштейн (Москва, 1981).].
Или не так уж доверял он тому оружию, что несли в себе эти корабли, ведь оно могло и не обладать той разрушительной силой, на которую он так рассчитывал? Вдруг это странное существо, о котором он знал так мало, окажется для него неуязвимым? Если он, Измаил, ошибся — значит, он отправил всех, кто ему доверился, на верную смерть.
Он посмотрел назад. Бурагангские корабли шли курсом бакштаг, по-видимому, собираясь двигаться галсами против ветра.
И тут Измаил вздрогнул, как и все, кто стоял на мостике, и, без сомнения, все матросы эскадры.
Чудовище сотряслось от серии громких взрывов. Его плоть раздвинулась, обнажив большие круглые отверстия с краями из какого-то твердого черного вещества, — все это очень напоминало пушечные жерла. Когда они с грохотом извергли дым и пламя, Зверь стремительно подался вправо. Потом снова раздался грохот и пошел дым — на сей раз из задней части Зверя, — и он быстро двинулся вперед, навстречу ветру.
Обе эскадры находились над центральной частью чудовища.
Прогремели новые взрывы, и багровая масса с пугающей скоростью пошла вверх. Дыма и пламени Измаил не увидел, — они вырывались из нижней части Зверя. Он двигался вверх на реактивной тяге, как ракета.
Измаил не ожидал такой дьявольской скорости. Зверь был огромным, как море, и вздымался вверх, как штормовая волна, — слепая в своем размахе, но от этого не менее смертоносная. Теперь Измаил видел, отчего корабли, намеренно или по оплошности дерзнувшие подойти к чудовищу слишком близко, так часто гибли. И понял, какой дорогой ценой пришлось оплатить свою военную удачу бурагангцам, заманившим Зверя во вражеский город.
Он выкрикнул очередной приказ, а Пунджаки передал его другим. Вспыхнули сигнальные огни; матросы повиновались, действием излечив напряжение ожидания. В днище кораблей открылись люки, и закипела работа: люди зажигали запалы и бросали бомбы вниз.
Несмотря на это, Зверь начал разворачивать свои кровавокрасные щупальца. Они были бугристыми у основания: Измаил предполагал, что внутри этих шишек, неравномерно разбросанных по поверхности щупалец, заключены газовые пузыри.
Это позволяло их нижней части разворачиваться по крайней мере на пятьдесят футов. Концы их по-прежнему были свернуты в ожидании момента, когда они смогут распрямиться, как пружина.
