Гордон Диксон - Прирожденный полководец (Дорсай!; Генетический генерал)
— Но ведь есть Донал, — сказала она с просветленным лицом.
— Вот именно, — засмеялся Сэйона. — И поскольку сильнейший человек Галактики был определен нами неверно, вы отвергли его. На сцене появился Донал... Он разрушил все наши теории, все наши планы. Случайное сочетание генов, нечто недоступное нашему пониманию, поставило его выше Уильяма. Он — потомок долгой линии мыслителей, смешавшейся со столь же долгой линией деятелей.
Я не сумел понять этого, даже когда мы подвергли его тестам.
Возможно, наши тесты не способны были определить это... мы... мы этого не знаем. Если мы не сумели распознать талант, который способен принести огромную выгоду своей расе, значит, мы вообще на неверном пути.
— Но почему вы считаете виновным себя? — спросила она.
— Ибо предполагалось, что эту сферу науки я знаю. Если кибернетик не сумеет определить, что у его товарища сломана кость, никто не обвинит его в этом. Но если подобную ошибку допустит врач, он будет признан виновным и наказан.
Нашей обязанностью на Экзотике было распознать эту новую способность, новый талант, выделить и изучить. Может случиться так, что Донал обладает способностью, которой он сам не может распознать. — Он взглянул на нее. — В этом вопросе и заключается то, что я должен был задать вам. Вы ближе всех к Доналу: думаете ли вы, что у Донала есть нечто, отличное от других планет и людей? Я имею в виду не просто его военный гений — это касается в большей или меньшей степени и других людей. Я имею в виду способности, совершенно чуждые другим людям?
Анеа долго молчала, глядя куда-то в сторону. Потом вновь взглянула на Сэйону и сказала:
— Почему вы спрашиваете меня? Спросите его самого.
Дело в том, что она не знала ответа: она просто не могла объяснить, что она чувствует.
Сэйона пожал плечами.
— Я — глупец, я не доверяю тому, что говорит мне весь мой опыт. Разве избранная из Культиса могла бы дать другой ответ? Но я боюсь его спрашивать. Все мои знания не уменьшают моего страха. Но вы правы, моя дорогая, я... я... спрошу его.
Она подняла руку.
— Донал, — позвала она.
Он услышал ее голос с балкона, но не двинулся и не оторвал взгляда от звезд.
— Да, — ответил он.
Послышались шаги и голос Сэйоны.
— Донал...
— Простите, — сказал Донал, не оборачиваясь. — Я не хотел заставлять вас ждать. Но мне нужно было подумать.
— Все в порядке, — ответил Сэйона. — Мне отнюдь не хочется вас беспокоить. Я знаю, как вы были заняты в последние дни. Но у меня есть к вам один вопрос.
— Сверхчеловек ли я? — спросил Донал.
— Да, верно, — Сэйона засмеялся. — Кто-то уже задавал вам этот вопрос?
— Нет, — Донал тоже улыбнулся. — Но думаю, еще зададут.
— Вы не должны обвинять спрашивающих, — серьезно сказал Сэйона. — В известном смысле вы, конечно, сверхчеловек.
— В каком смысле?
— О, — Сэйона сделал отвергающий жест рукой. — В смысле общих способностей, намного превосходящих уровень обычного человека. Но мой вопрос...
— Мне кажется, вы сами говорили, что название само по себе ничего не означает. Что вы имеете в виду, говоря «сверхчеловек»? И можно ли ответить на ваш вопрос, если то, на что навешивают ярлык, само по себе непонятно.
— Кто захотел бы быть сверхчеловеком? — продолжал Донал наполовину иронически, наполовину печально, — кто хотел бы выращивать шестьдесят биллионов детей? Кто сумел бы охватить столько? Подумайте об ответственности, которая на него ложится, он отказывает им в конфете или дает им ее, а потом видит, что они вынуждены обратиться к дантисту. И если ваш сверхчеловек действительно «сверх», кто может заставить его вытирать 60 биллионов носов и готовить шестьдесят биллионов порций манной каши? Разве не сможет ваш сверхчеловек найти что-либо более удовлетворяющее его самого?
— Да, — сказал Сэйона, — но я вовсе не думаю о чем-то столь неестественном. Мы достаточно знаем о генетике теперь, чтобы понять, что не может сразу возникнуть совершенно новый взгляд на человеческое бытие.
Любое изменение происходит в форме изменения индивидуумов.
— Но что, если это изменение не распознаваемо? — спросил Донал. — Предположим, что у меня имеется способность видеть совершенно новый необычный цвет. Как я могу описать его, если вы не в состоянии увидеть его?
— О, все равно мы сумеем узнать, — ответил Сэйона.
— Но все же не увидите его сами.
— Нет, конечно, — сказал Сэйона, — но это не так уж важно, если мы знаем, что это такое.
— Вы уверены? — настаивал Донал. — И что же вы получите, если узнаете, что такая способность существует?
— Конечно, ничего хорошего, — согласился Сэйона, — но с другой стороны, для него в этом нет ничего хорошего. Он несомненно не смог бы даже открыть эту способность. И эта мутация исчезла бы без продолжения.
— Я не согласен с вами, — сказал Донал, — я и есть такой сверхчеловек, обладающий сверхзнанием — интуицией. Это мой единственный особый талант, но он превосходит все существующие способности людей.
Сэйона рассмеялся.
— Согласно моему мнению, эта способность ничего хорошего вам не принесла, вы были даже неспособны обнаружить ее. Я так давно не применял сократовского метода в спорах, что не узнал его, когда он был применен против меня.
— Возможно, вы подсознательно сопротивляетесь признанию этой моей способности.
— Нет, нет, довольно, — сказал Сэйона. — Вы выиграли, Донал. Но в любом случае, спасибо за разговор. — Он улыбнулся. — Ну, а теперь не сможете ли вы мне сказать, в чем действительно секрет ваших успехов?
— Я — человек интуиции, — ответил Донал.
— Конечно, — согласился Сэйона, — конечно, вы — человек интуиции. Но только интуиция не может... — Он засмеялся. — Что ж, благодарю вас, Донал... — Он помолчал, но Донал не обернулся. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответил Донал. Он слышал, как шаги Сэйоны удалялись.
— Спокойной ночи, — сказал Сэйона в зале.
— Спокойной ночи, — ответила Анеа.
Шаги Сэйоны пропали в тишине. Донал не двигался. Он чувствовал рядом Анеа.
— Только интуиция, — повторил он шепотом, — только...
Он поднял глаза к неизвестным звездам, как человек утром на прохладном от росы поле в начале долгой дневной работы, когда свободный вечер еще так далеко. Он видел то, что ни один человек — даже Анеа — не мог видеть. Медленно он опустил глаза. Медленно повернулся, и по мере того, как он поворачивался, это выражение исчезло с его лица. Как сказала Анеа, он прятал свой блеск от людей, чтобы не ослепить их. Он бросил последний взгляд в неизвестное, в будущую жизнь человека.
