Клиффорд Саймак - Что может быть проще времени
Блэйн поднялся по ступеням и вошел в пустое фойе. Чтобы никто не обратил внимания на его ободранные кулаки, он засунул руки в карманы пиджака.
Отель явно был не из новых, а мебель в фойе, по всей видимости, не менялась с незапамятных времен. И вообще отель производил впечатление увядающего, старательного заведения, кисловато попахивающего сотнями людей, которые провели недолгие часы под его крышей.
Несколько человек сидели в креслах, читая газеты или просто со скучающим видом глядя в пустоту.
Блэйн взглянул на часы над окошком администратора. Было одиннадцать тридцать.
Блэйн прошел мимо, направляясь к лифту.
— Шеп!
Блэйн резко повернулся.
С трудом подняв из огромного кожаного кресла грузное тело, через фойе к нему направился человек.
Блэйн стоял на месте, ожидая, пока тот подойдет к нему, и все это время по спине у него бегали мурашки.
Толстяк протянул ему руку.
Блэйн показал ему свою, вынув ее из кармана. «Споткнулся впотьмах».
— Надо бы промыть ссадину, — посоветовал толстяк.
— Я как раз собирался этим заняться.
— Забыл меня, что ли? Боб Коллинз, — напомнил свое имя толстяк. — Мы несколько раз встречались в «Фишхуке». В баре «Красный призрак».
— Ну как же, — смущенно ответил Блэйн. — Вспомнил. А то смотрю — что-то знакомое. Как поживаешь?
— Нормально. Правда, злой, как черт, что меня выдернули из «Фишхука» на эту ерунду, но — такое ремесло. Газетчик должен быть ко всему готов.
— Будешь писать про Финна?
Коллинз утвердительно кивнул.
— А ты?
— А я хочу поговорить с ним.
— Считай, что тебе повезло, если к нему прорвешься. Он в двести десятом. А у его дверей сидит здоровенный мордоворот.
— Думаю, он меня примет.
Коллинз наклонил голову набок:
— Я слышал, ты сбежал. Пустили такую утку.
— Все верно.
— Ты неважно выглядишь, — сказал Коллинз. — Не сочти за обиду, но если тебе нужно одолжить немного денег…
Блэйн рассмеялся.
— Ну, может, выпьем?
— Нет. Я спешу к Финну.
— Ты что, теперь с ним?
— Не совсем…
— Слушай, Шеп, в «Фишхуке» с тобой считались приятелями. Скажи, что тебе известно. Хотя бы что-то. Хороший репортаж — и я опять в «Фишхуке». А это для меня — все.
Блэйн отрицательно покачал головой.
— Шеп, я слышал много разных сплетен. Будто бы у реки под откос полетел фургон. Будто в этом фургоне везли нечто чрезвычайно для Финна важное. Он сам заявил, что сделает перед прессой сенсационное сообщение. И что-то продемонстрирует. Говорят, это будет звездная машина. Неужто звездная машина, Шеп? Никто не знает наверняка.
— Я тоже ничего не знаю.
Коллинз подошел к нему поближе и, снизив голос до хрипловатого шепота, сказал:
— Дело очень серьезное, Шеп. Если Финн получил то, что хотел. Он уверен, что теперь у него есть то, что поможет ему разгромить парапсихов, всех и каждого в отдельности, всю паракинетику вообще. Он ждал этого момента не один год. Не просто ждал, а делал свое дело. Подлое дело, конечно. Проповедуя повсюду ненависть. Это провокатор первого класса. Ему не хватало только этого «Чего-то». Дай ему это «что-то», и он победит. А на то, как он это сделает, весь мир будет смотреть сквозь пальцы. Еще немного, и с парапсихов начнут живьем сдирать шкуры.
— Не забывай, что я тоже парапсих.
— И Ламберт Финн тоже. Был.
— Сколько же вокруг ненависти, — устало произнес Блэйн. — Сколько презрительных ярлыков и оскорблений. Реформисты называют паранормальных людей парапсихами, а те же их в свою очередь зовут гориллами. А таким, как ты, плевать. Тебе все равно. Сам ты охотиться на людей не пойдешь. Но напишешь об этом. И размажешь человеческую кровь по газетной странице. И тебе не важно, чья это кровь, лишь бы кровь.
— Господь с тобой, Шеп…
— Хорошо, я скажу тебе кое-что. Можешь написать, что Финну нечего показывать и нечего сказать. Можешь написать, что он трясется от страха. Напиши, что его как следует щелкнули по носу…
— Шеп, ты меня разыгрываешь!
— Он не осмелится показать то, что у него есть.
— А что это?
— Нечто такое, что превратит Финна в круглого идиота. Он ни за что это не покажет. Завтра утром в мире не будет человека, испуганней Ламберта Финна.
— Я не могу этого написать. Ты же знаешь, что не могу…
— Завтра в полдень, — сказал Блэйн, — об этом будут писать все. Если ты начнешь немедленно, то успеешь в последний утренний выпуск. Ты обскачешь всех — если у тебя хватит смелости.
— Ты абсолютно уверен? Ты не…
— Решайся. Я ручаюсь за каждое слово, которое сказал. Остальное — твое дело. А мне пора.
Но Коллинз еще колебался.
— Спасибо, Шеп, — поблагодарил он. — Огромное спасибо.
Блэйн обошел лифт и стал подниматься по лестнице пешком.
Выйдя на второй этаж, по левой стороне в конце коридора он увидел у двери номера сидящего в кресле человека.
Блэйн двинулся прямо к нему. Когда он приблизился, телохранитель встал.
— Минуточку, мистер, — преградил он рукой дорогу Блэйну.
— Мне срочно нужен Финн.
— Вам туда нельзя, мистер.
— Тогда передайте ему…
— Сейчас я ничего не передам.
— Но ведь Стоун… Просто скажите, от Стоуна.
Некоторое время телохранитель стоял в нерешительности, потом опустил руку.
— Ждите здесь, — сказал он. — Я пойду спрошу. И без фокусов.
— Не волнуйтесь. Я подожду.
Он остался один, размышляя, правильно ли поступил. А сумраке плохо освещенного коридора вновь всплыли старые сомнения. Не лучше ли, подумал он, дать задний ход, пока не поздно.
Появился телохранитель.
— Стойте спокойно, — приказал он. — Я должен вас обыскать.
Опытные руки быстро заскользили вдоль тела Блэйна в поисках ножа или пистолета.
Наконец охранник удовлетворенно кивнул:
— Все в порядке. Можете заходить. Я останусь за дверью.
Охранник открыл дверь, и Блэйн вошел.
Комната была обставлена как гостиная.
Спальня располагалась за ней.
В углу комнаты стоял стол, за которым сидел высокий человек в одеждах траурно-черного цвета с белым шарфом на шее. Его по-лошадиному вытянутое, костлявое лицо могло бы показаться измученным, если б не пугающее выражение одержимости.
Блэйн твердой походкой шел вперед, пока не оказался у самого стола.
— Так ты Финн, — сказал он.
— Ламберт Финн, — поправил его тот низким голосом профессионального оратора, который, даже отдыхая, не может не быть оратором.
Блэйн достал руки из карманов и положил их на край стола. Он увидел, что Финн глядит на запекшуюся кровь и грязь.
