Джеймс Уайт - Скорая помощь
– Вот-вот, – кивнул Конвей, отодвинул дрель и не стал закрывать дырочку, оставшуюся после сверления. Воздух со свистом устремился в отверстие, а Конвей проговорил: – Открывайте, капитан.
Шкаф лежал на полу дверцей вверх. Дверца представляла собой прямоугольную металлическую плиту с тремя знаками в виде конусов вершинами вверх. Флетчер стащил с правой руки перчатку и прижал к отметкам три пальца. Послышался громкий щелчок, после чего капитан открыл дверцу. За ней оказалось окровавленное месиво.
Конвей не сразу понял, что случилось. Несколько минут ушло на то, чтобы снять с существа выпачканную кровью ткань – одежду или простыни. Оказалось, что шкаф был рассчитан на двадцать полок, которые, судя по всему, были в спешке вынуты и выброшены, а затем член экипажа насовал внутрь всякого тряпья, чтобы не пораниться о скобы. Однако при ударе он все же о них поранился, а потом его то и дело било о стенки. Несчастный инопланетянин сжался комком в углу шкафа. Его многочисленные раны кровоточили, а двуцветные полосы шерсти были почти не видны за пятнами запекшейся крови.
Мерчисон и Нэйдрад помогли Конвею осторожно извлечь бедолагу из шкафа и уложить на смотровой стол. При этом одна резаная рана на боку закровоточила сильнее, а медики пока не знали, можно ли использовать обычное кровосвертывающее средство. Обходя вокруг пациента со сканером, Конвей проговорил:
– Видимо, в том отсеке не было скафандров. Но в распоряжении членов экипажа было минуты три, и за это время наш пациент успел выбросить из шкафа полки и напихать туда тряпья. Затем он забрался внутрь, а остальных троих бросил на про…
– Нет, доктор, – возразил капитан, указал на герметично закрывающийся шкаф и добавил: – Этот шкаф изнутри не открывается и не закрывается. Эти четверо решили, кого спасти, и постарались, как могли. Судя по всему, они не тратили время на споры. Похоже, это очень… цивилизованные существа.
– Понятно, – кивнул Конвей, не отрывая глаз от экранчика сканера.
Пока он не мог точно сказать, смещены внутренние органы или нет, но сканер ничего такого ужасного не показывал. Позвоночник вроде бы был цел, так же как и удлиненной формы грудная клетка. Со стороны спины, как раз над большим пушистым хвостом, Конвей обнаружил участок голой розовой кожи и сначала решил, что это что-то вроде потертости или плеши, но затем, приглядевшись, понял, что проплешина имеет естественное происхождение и что на ней видны пятнышки более темного пигмента. Голова существа, свернувшегося клубком, была частично накрыта хвостом. Формой пушистая голова напоминала конус, чем-то походила на голову грызуна. Кости черепа, похоже, остались целы, но кое-где на макушке и скулах сканер обнаружил участки подкожного кровоизлияния. Не будь у инопланетянина такой густой шерсти, его физиономия была бы вся в синяках. Изо рта тонкой струйкой текла кровь, но пока Конвей не мог определить – то ли существо прикусило язык, то ли его легкие были повреждены декомпрессией.
– Помогите мне распрямить его во весь рост, – попросил Конвей Нэйдрад. – Похоже, он пытался свернуться клубочком. Вероятно, это защитная поза, которую эти существа приобретают в минуту опасности.
– Между прочим, как раз это меня и озадачивает в нашем пациенте, – заметила Мерчисон, оторвавшись от секционного стола, на котором обследовала один из трупов. – У этих ребят, насколько я могу судить, напрочь отсутствуют естественные приспособления для нападения и обороны, а также какие бы то ни было признаки того, что таковыми приспособлениями они были наделены в прошлом. Даже ножки у них не приспособлены для быстрого бега. Нижние конечности слишком короткие, снабжены мягкими подушечками, а передние – более нежные и слабые. Они заканчиваются четырьмя гибкими пальцами, на которых даже ногтей нет. Правда, полосатая шкура дает кое-какие преимущества, но за счет мимикрии существа редко взбираются на верхние ступени эволюционной лестницы, так же как за счет милого характера. Это странно.
– Видимо, эти существа родом с какой-то доброй планеты, – заключил Приликла, вернувшийся со своего дежурства в шлюзовой камере. – То есть доброй по понятиям цинрусскийцев.
Конвей к беседе не присоединялся, поскольку занялся повторным обследованием легких пациента. Его тревожило небольшое кровотечение изо рта, и вот теперь, когда создалась возможность осмотреть существо как положено, он окончательно убедился в том, что легкие все же задеты декомпрессией. Но после того как Конвей и Нэйдрад уложили пациента на спину, некоторые глубокие раны снова закровоточили.
В условиях неотложки лечение декомпрессионных поражений легких было практически невозможно, и все же, учитывая плачевное общее состояние пациента, кровотечение следовало как можно скорее остановить.
– Достаточно ли вы уже изучили кровь этой зверушки, – спросил Конвей у Мерчисон, – чтобы рекомендовать подходящее кровосвертывающее средство и обезболивающее?
– Кровосвертывающее – да. Насчет обезболивающего – сомневаюсь. Предпочла бы подождать до возвращения в госпиталь. Торннастор бы что-то сумел подобрать или в крайнем случае смог бы синтезировать подходящее вещество, совершенно безопасное. Оно нужно срочно?
Конвей не успел ответить. Его опередил Приликла:
– Обезболивающее не нужно, друг Конвей. Пациент без сознания и в себя в ближайшее время не придет. Состояние его медленно ухудшается, что связано скорее всего с недостаточным поглощением кислорода травмированными легкими. Сопутствующим отрицательным фактором является кровопотеря. Опоры для полок в этом шкафу сработали подобно тупым ножам.
– Не спорю, – отозвался Конвей. – Если ты намерен заключить, что пациента нужно как можно скорее госпитализировать, я и с этим спорить не стану. Но этому пациенту летальный исход пока не грозит, и мне хотелось бы удостовериться в том, что больше никто не уцелел, а уж потом стартовать в госпиталь. Если ты будешь продолжать следить за эмоциональным излучением пациента и сообщать о резких изменениях в его картине…
– Еще обломок, – послышался из динамика голос Хэслэма. – Доктор Приликла, прошу вас прибыть в шлюзовую камеру.
– Непременно, друг Конвей, – успел на лету пообещать эмпат и полетел к центральной шахте.
До того как Конвей приступил к обработке поверхностных ранений пациента, ему пришлось подавить, в некотором смысле, бунт на корабле. Взбунтовалась Нэйдрад. Она, как и все прочие ее сородичи, наделенные прекрасным серебристо-серым мехом, горячо противилась любой хирургической процедуре, из-за которой драгоценный мех мог повредиться. Для кельгиан удаление даже тоненькой полосочки подвижной шерсти, которая для их расы являлась эквивалентом органа речи, становилось личной трагедией, приводившей порой к стойким нарушениям психики. Шерсть у кельгиан заново не отрастала, и те, у кого она была повреждена, редко находили партнера, который пожелал бы связать свою жизнь с тем, кто не способен в полной мере выразить свои любовные переживания. Мерчисон пришлось долго убеждать Старшую медсестру в том, что шерсть данного пациента не является подвижной и эмоционально-выразительной и что она обязательно отрастет вновь, и притом очень скоро. Нэйдрад, конечно, не отказалась ассистировать Конвею, но постоянно ворчала и сердито шевелила шерстью, выбривая и обрабатывая антисептиками операционное поле.
