Кэролайн Черри - Иноземец
Слава Богу, что до сих пор среди этих независимых изобретений не оказалось ни межконтинентальных баллистических ракет, ни атомных бомб. Но Брен, как и каждый пайдхи до него, понимал, что если когда-нибудь Договор будет нарушен, то он узнает об этом первый…
Он смотрел, как проплывает под крыльями земля — сельскохозяйственные угодья, свободные просторы, леса… В конце концов под самолетом прокатилась волна облаков, а черные, увенчанные снежными шапками вершины Бергида торчали сквозь них, будто острова с крутыми берегами, захватывающее зрелище, когда уплывает назад грань известного тебе мира, возбуждает и тревожит мысль, что ты видишь страну, которую никогда не видел ни один землянин. Все — новое, доселе запретное.
Но через некоторое время облака сомкнулись над вершинами, и хотя небо осталось синим, внизу протянулась сморщенная белая простыня, скрывшая землю.
Разочарование. Вот такая дрянь вечно собирается за проливом и не расходится. Даже сама планета прячет атевийские секреты.
Но все это не означает, что раз тебя похитили, то уже нельзя сделать ничего полезного… Он вытащил из багажа свой компьютер. Установил на столе и вызвал свои заметки к заключительной речи на квартальной конференции по развитию, в которой собирался изложить аргументы за создание на берегу залива Костайн кибернетического научного центра, соединенного через модемы с атевийскими студентами в Уингине.
«Если и есть, — писал он, — область серьезных технических трудностей, то, как ни иронично это звучит, лежит она в математике: различное использование математики нашими отдельными культурами со своими отдельными языками привело к различным методам выражения математических зависимостей на операционном уровне. Конечно, в будущем это различное восприятие математических наук составит поле плодотворных размышлений для математиков и разработчиков вычислительных устройств, но в настоящее время это фундаментальное различие в концепциях остается препятствием, особенно для начинающего изучение компьютеров студента-атева, пытающегося понять логическую машину, которая игнорирует некоторые из его ожиданий, которая игнорирует операционное удобство и сжатость выражений его языка и которая действует по логической архитектуре, за столетия приспособленной к человеческому мышлению.
Развитие компьютерной архитектуры, соответствующей восприятию атеви, и неизбежно, и желательно для экономического прогресса атевийских ассоциаций, особенно в области новых материалов, но пайдхи почтительно напоминает, что развитие многих полезных и даже спасающих жизни устройств и технологий было приостановлено именно из-за указанной трудности.
Хотя пайдхи признает весомые и истинные причины сохранения доктрины Разделения в Мосфейрском Договоре, представляется все же, что сама компьютерная техника станет средством для связи преподавателей на Мосфейре со студентами на материке, так что атевийские студенты смогут воспользоваться всеми выгодами прямого обучения конструированию и теории у человеческих наставников, а это поможет в дальнейшем ввести компьютеры со всеми их достоинствами в широкое пользование — одновременно поощряя атевийских студентов к разработке интерфейсного программного обеспечения, которое сделает возможным использование всех преимуществ атевийского математического искусства.
Более того, такой учебный центр может послужить модельной программой для поиска других областей, где атеви сумеют, без ущерба для собственной культуры, работать в области эмпирических наук в прямом контакте с людьми и формулировать рабочие соглашения, которые окажутся приемлемы для обеих культур.
Я припоминаю одну из статей Мосфейрского Договора, которая призывает к экспериментальным контактам в области науки, имеющим целью согласование определений и создание однозначной терминологии на предмет дальнейшего межкультурного сотрудничества под руководством соответствующих атевийских властей.
На мой взгляд, это одна из тех областей, где сотрудничество может работать на благо атеви, расширяя межкультурное взаимопонимание и выполняя все пожелания Договора, в которых…»
На сиденье напротив него опустился Банитчи.
— Вы так много работаете, — сказал Банитчи.
— Пишу доклад для квартальной конференции. Надеюсь, к тому сроку я сумею возвратиться.
— Ваша безопасность важнее. Но если окажется, что вы не сможете там присутствовать, я конечно позабочусь, чтобы доклад попал на конференцию.
— О таком я и слышать не хочу. До конференции еще четыре недели.
— Честно говоря, я не знаю.
«Он не знает! — встревоженно подумал Брен. — Не знает…»
Но тут появилась Чжейго, поставила перед Банитчи бокал и села сама на второе сиденье лицом к Брену.
— Там очень приятное место, — сказала она. — Вы там никогда не были.
— Нет. В Тайбене я был, но не в Мальгури.
Вежливые разговоры он мог вести на автопилоте, а сам тем временем лихорадочно пытался подобрать более мягкий синоним для слова «похищение». Он нажал пару клавиш, занес в память все, что написал, и сложил компьютер.
— Но четыре недели, нади! Я не могу выполнять свою работу с другого конца страны.
— Вам представилась редкая возможность, — сказал Банитчи. — Никакой землянин до вас, нанд' пайдхи, не совершал такой поездки. Не будьте так мрачны.
— А что вдовствующая айчжи? Мне придется разделять жилище с членом правящей семьи, с женщиной, которую я не знаю, — кто-нибудь сообщил ей о моем прибытии?
Банитчи оскалился в свирепой улыбке, ему было очень забавно.
— Вы изобретательны, пайдхи-чжи. Вы безусловно поладите с ней. Она могла стать айчжи, для вашего предшественника, во всяком случае…
— Но не для хасдравада, — вставила Чжейго.
Хасдравад выбрал ее сына (как говорили сплетни, она во всеуслышание сожалела, что не сделала аборт, пока была такая возможность); а затем, когда ее сын был убит, хасдравад забаллотировал ее второй раз, добавив к горю оскорбление, игнорируя заявленные ею права на наследование власти, — и отдал предпочтение ее внуку Табини.
— Она благоволит к Табини, — сказал Банитчи. — Что бы кто ни говорил. Она всегда к нему благоволила.
В семьдесят два года она свалилась с седла на охоте. Сломала плечевую кость, сломала руку и четыре ребра, поднялась и поскакала дальше, пока зверь не был загнан.
А потом исколотила рукояткой хлыста распорядителя охоты за поврежденную шкуру своего бесценного чистокровного скакуна-матьявы — так гласила легенда.
— Судя по ее репутации, — осторожно заметил Брен, — она не отличается терпением.
