Александр Громов - Менуэт святого Витта, Властелин пустоты
Он влетел в аварийный люк и попытался захлопнуть его за собой. Мешал протянутый наружу кабель. Тотчас от крышки люка со звоном отскочил камень. А может быть, даже и нож. Хорошо, что каждая бесшовная труба была на учете — уж за порохом бы дело не стало, может быть, даже бездымным. И можно было бы легко схлопотать свинцовую или стальную дуру, неровную, как астероид, двадцать пять миллиметров калибр…
Стефан ушиб затылок: в аварийном лазе смогла бы распрямиться во весь рост разве что Юта. Несколько секунд глаза привыкали к темноте. Заклинить крышку никак не удавалось, и уже кто-то, вопя дурным фальцетом, дергал ее снаружи… Стефан облизнул пересохшие губы. Неужели теперь — все? И нет возможности что-либо исправить?.. Чего только не было за сорок лет; он настолько часто висел на волоске, что уже и сам поверил, будто это не волосок, а канат. Выходит, гниют канаты… Нет смысла здесь торчать, обязательно обойдут сзади; там не близкий путь, но первым делом попытаются взять в клещи… Пора. Стефан пополз на четвереньках так быстро, как только мог. Позади что-то скрипело, и ширилась полоска света на стенках лаза. Успеть бы нырнуть в боковой штрек, прежде чем они отвалят крышку и метнут нож! А потом пусть ищут. Быстрее!..
С коротким лязгом за его спиной открылся люк.
Глава 30
Инга ползла в гулкой кромешной тьме. Кто-то точно так же двигался впереди и позади нее, стуча коленями и локтями по изогнутой пыльной титановой кишке. Кретины, удумали всем скопом в один лаз! Быстрее! Шевелись! Успеть доползти до разветвлений, разбежаться веером по этой паутине, и тогда помогай Лоренцу Бог!
Ругаясь, она натыкалась на того неповоротливого, кто полз впереди, а сердце пело, и еще хотелось смеяться без устали и плакать от радости. Вот оно какое — счастье. Это совсем просто, Лоренц. Никогда не видеть твоей противной рожи и не слышать твоего «поговори еще у меня». Счастье — это когда веришь в то, что Питер теперь останется навсегда. Когда чувствуешь, что мы — больше не ноющие склочники, не озлобленные пауки в банке, а сильное и свободное общество. Пусть дура Маргарет хоть каждый день твердит, что оно, мол, бесчеловечное. Наплевать. Сильные, гордые и свободные люди! Без нянек. Человек обязан заботиться о себе сам.
— Перекрой ему путь в рубку! — крикнул Питер. Людвиг, единственный, у кого хватило ума подумать, прежде чем слепо кинуться вслед за вопящей ордой, кивнул. — А Донна пусть принесет схему лазов.
Донна медленно покачала головой и отвернулась.
— Нет.
— Можно я ее ударю? — спросила Вера.
— Не нужно. — Питер обнял Донну за плечи. Девчонка вздрогнула, но сбросить руку не посмела. — Ты же у меня умница, верно? Что поделаешь, раз уж так получилось. Теперь все будет иначе. Ты ведь это понимаешь, да?
Донна съежилась под его взглядом. Конечно, она понимала. И то, что Лоренц проиграл и способен на отчаянные действия. И то, что впредь все будет по-другому. И что от того, на чьей стороне ты сейчас, когда по сути дела ничего еще не решено окончательно, зависит в будущем многое. Это она тоже прекрасно понимала, может быть, даже лучше других. И все-таки медлила. Нерешительность, достойная уважения.
— Ты принесешь? — Молчание.
— Нет, я ее все-таки ударю! — потеряла терпение Вера.
— Нельзя.
— Я принесу, — тихо сказала Донна.
— Очень хорошо. — Питер оглянулся. Так и есть, никого вокруг, кроме ни на что не годного Йориса с разинутым ртом и Ронды с глазами влюбленной кошки. Одни тащат под замок отбивающуюся Маргарет, другие гоняют свергнутого узурпатора, устроили крысиные бега по норам, дурачье… — Вера, ты не занята? Найди Уве, и вместе с Донной продумайте варианты возможных действий Лоренца. Только побыстрее. Охрану рубки и синтезатора обеспечьте в первую очередь. Лады?
— Йо-хо-о! — крикнула Вера, срываясь с места.
Глава 31
Стефан карабкался вверх по узкой шахте, ощупью находя осклизлые выступы со сгнившим оребрением — конструктивно эта шахта предназначалась как для червя, так и для человека на случай форс-мажорных обстоятельств, связанных с аварийной ситуацией на корабле. Нижние штреки оказались сверх меры пыльными, но сухими, а здесь что-то капало сверху с размеренностью метронома, несло сыростью, ржавчиной и пряным запахом плесени — то ли земной, то ли местной. Один раз Стефан чуть не соскользнул и, холодея от ужаса, повис на одной руке. Дважды попадались навечно застывшие черви-ремонтники, и он, протиснувшись мимо, обрушивал их вниз на головы возможных преследователей. Хотя, скорее всего, следом никто уже не полз. Ему удалось оторваться от погони минут пять назад, и теперь его враги могли лишь глупо аукаться, пробираясь по лазам наугад и пугаясь друг друга всякий раз, как столкнутся нос к носу впотьмах. Скоро им это надоест — зато какое неподдельное рвение проявили вначале! Как они стелились, словно быстрые ящерки, выдохнув воздух, по невероятно узким лазам, скверно бранясь тонкими голосами, когда дорогу преграждал дохлый червь, сгоряча проскакивая такие участки, где при иных обстоятельствах не проскользнул бы и намыленный дистрофик… У них была возможность обойти и зажать его с двух сторон, но не обошли и не зажали, только заплутали сами и в конце концов подняли страшный вой, требуя доброго дядю, способного вывести их из лабиринта. Сами виноваты, что вовремя не изучали схему ходов! Дольше других на хвосте висел Маркус — Стефан слышал позади себя его упорное сопение и по характерному металлическому лязгу догадался, что в руке у того нож. Экий Брут доморощенный, хладнокровный и расчетливый гаденыш, озабоченный сокрытием своей позорной тайны… Глупенький, да разве ж ты у меня один такой был?.. Затаившись в ответвлении, он пропустил Маркуса мимо себя, стараясь не дышать. Сердце бухало так, что, казалось, резонирует весь корабль, а в голове не унимался тяжелый молот. Легкие жгло. С минуту Стефан отдыхал, не в силах заставить себя двигаться дальше, еще и еще раз переживая ужас погони и не без острого злорадства сознавая, что облава на него с треском провалилась. Он все-таки ушел.
«Убили бы? Можно не сомневаться. Забили бы, как Дэйва, если бы только не вмешался Питер, — но какой ему резон вмешиваться? Одной проблемой сразу меньше, и кровь не на нем. Удобно, черт подери. Есть чему позавидовать, но и он, и я понимаем, что эта смерть — только начало, что ничего еще не кончено и не кончится никогда…
Ты думал, я сдамся на твою милость, Пунн?
Конечно, нет».
Стефан полз вверх, отсчитывая боковые штреки. Четырнадцать? Нет, уже пятнадцать. Здесь. Контрольный разъем располагался, как ему и полагалась, в специальной нише, на плетеном канате из сверхпроводящей гибкой керамики нарос слой плесени. Бардак на корабле. Стефан немного повозился с разъемом и вскрикнул, когда его ударило током. В шахте отозвалось эхо. Несколько секунд он тряс рукой, чувствуя, как в тело возвращается противная слабость. Не то гнездо. А какое же тогда? Пожалуй, вот это. Готово. Теперь надо уходить отсюда, и как можно быстрее. Он пополз прочь, еще не зная куда, но с твердым убеждением в необходимости принятия единственно верного решения. Что толку отсиживаться в лазах — найти теперь не смогут, но рано или поздно догадаются выкурить дымом.
