Кобо Абэ - Четвертый ледниковый период (пер. А. Стругацкого)
Внезапно мне снова сделалось скверно. Нет, все-таки это очень необычно. Я уже не поспевал за стремительной сменой своих ощущений. Лицо мое оставалось неподвижным, но душа, сжавшись в комок, забилась в самые недра моего существа.
– Официально настоящее собрание, – сказал Ёрики, – называется «Комиссия лаборатории ЦНИИСТа при административном бюро компании по разработке и эксплуатации морского дна». Но это слишком длинно и к тому же не выражает с достаточной полнотой существа дела. Поэтому обыкновенно мы называем себя просто «комиссией бюро».
– Хотя мы всего лишь комиссия, с нами очень считаются, – заметил Соба.
– Совершенно верно, – сказал господин Ямамото, покачиваясь на стуле. – Я ведь, кроме того, еще и член правления. Меня назначили сюда наблюдателем именно в силу важности комиссии при машине-предсказателе…
Я опустил глаза и пробормотал бессильным голосом:
– Кто вам разрешил пользоваться этим помещением?
– Я, – прозвучал вдруг голос в динамике машины.
– Второе предсказание вашего будущего, сэнсэй, – подтвердил, словно оправдываясь, Томоясу и оглянулся на динамик.
Воцарилось неловкое молчание. Они меня жалеют, подумал я. Мне не было стыдно за свой жалкий вид.
Господин Ямамото чиркнул спичкой.
– Начнем?.. – тихо сказал Ёрики.
Соба включил магнитофон.
– Пожалуй, начнем, – сказал Ёрики. Видимо, он здесь за председателя. – В соблюдении каких бы то ни было формальностей нужды, пожалуй, нет. Главный вопрос, который мы должны рассмотреть, – это просьба… гм… Кацуми-сэнсэя о разрешении на осмотр и наше решение по этой просьбе.
– Решение определено выводом, – произнесла машина моим голосом, – следовательно, вопроса для рассмотрения нет.
– Правильно, – сказала Вада, наматывая на палец прядь волос. – Остается претворить решение в жизнь.
– Не спорю. Но комиссия обязана дать объяснения. Если вам не нравится выражение «рассмотрение вопроса», пусть будет «ответ на просьбу», что ли… Итак, сэнсэй, принимая во внимание вывод, мы, к сожалению, вынуждены были отказать вам в вашей просьбе. Причина отказа заключается в том, что вы задумали убийство, сэнсэй, вы намерены совершить преступление, именуемое детоубийством. Мы отказываем вам, чтобы предотвратить это преступление…
Я проглотил слюну и поднял глаза. Но я не мог выразить словами то, что думал. Ёрики продолжал, словно успокаивая:
– Вместо осмотра, чтобы вы имели возможность полностью уяснить положение дел, мы намерены предложить вам посмотреть на телеэкране будущее подводного человека, предсказанное машиной. Это решение принято только нашей комиссией, но нам кажется, что это даст вам больше, нежели осмотр. А затем мы перейдем к выводу, о котором здесь уже говорилось. Разумеется, сначала мы объясним вам, как и почему был сделан этот вывод. Одновременно вы получите представление об истинной сути того, что происходило за последние несколько дней.
– А ведь убийцей оказался ты! – крикнул я старческим визгливым голосом, испугавшим меня самого.
– Вы уже давно об этом знали, сэнсэй… Только нельзя отрывать это от всего остального… Нужно понять это в связи с целым… иначе говоря, из каких соображений…
– Поэтому, – раздраженно прервала его Вада, – не лучше ли начать с вопросов, которые представляются сэнсэю самыми значительными? Например, когда и для чего было сделано второе предсказание его будущего…
Да, вероятно, мне хотелось знать это больше всего. Но я чувствовал, что меня видят насквозь, и был оскорблен. Подумать только, даже эта Вада уже давно считает меня безнадежным невеждой! Это было нестерпимо. Я брякнул первое, что мне пришло в голову. Именно брякнул:
– Прежде всего я хочу знать, что это за вывод, о котором здесь толкуют?
– Видите ли… – проговорил Ёрики как бы в затруднении и огляделся.
Но остальные молчали, разглядывая свои ногти. Видимо, Ёрики понял это молчание как поддержку и, медленно облизнув губы, сказал:
– Вывод состоит в том, что нам придется, сэнсэй, просить вас умереть…
– Умереть?.. Что за чушь!
Я приподнялся со стула. Но я не ощущал беспокойства и даже, кажется, иронически улыбался. Ёрики продолжал:
– …и сейчас мы постараемся объяснить вам причину этого…
– Довольно!
Что они мне могут сделать, эти субъекты, да ничего, нужно просто встать и, не говоря ни слова, быстро выйти. И ничего не случится, ничего не может случиться. Но я поглядел на их лица, удрученные и расстроенные, и вдруг содрогнулся.
– Послушайте, сэнсэй, – сказала Вада, подавшись ко мне. – Вы не должны отчаиваться. Вы должны бороться до последнего.
Все согласно закивали. Ёрики сказал ободряюще:
– Вот именно. Это вывод, но вывод чисто логический. Мы же знаем, что логика меняется в зависимости от исходной гипотезы. Мы уже сделали все возможное, чтобы спасти вас, сэнсэй, по вы ни в коем случае не должны терять надежды. Вывод теперь вам известен, и мы рассчитываем, что вы сами найдете условия, на которых можно совершенно изменить ответ… А теперь прошу вас слушать внимательно.
32
Логика не может убить человека… Во всяком случае, не может быть логики, которая приказала бы мне умереть. Эти люди в чем-то ужасно ошибаются. Впрочем, я остался сидеть посередине зала не потому, что поверил их словам, и не для того, чтобы бороться с этой логикой. Уже были хладнокровно убиты два человека, из утробы матери похитили ребенка, где-то поблизости рыщет убийца-виртуоз. Какова бы она ни была, эта логика, убить меня им, видимо, ничего не стоит. Говоря по правде, даже слушать их было унизительно. Но почему-то я не мог двинуться с места. Мне казалось, что если я буду сидеть совершенно неподвижно, время остановится тоже.
– В общем я буду объяснять по порядку… – торопливо заговорил Ёрики. – Я узнал о существовании этой организации примерно в сентябре прошлого года… как раз когда машина была закончена и стала показывать на экране, как бьются стаканы… В это время, если вы помните, к нам по рекомендации господина Ямамото из госпиталя Центральной страховой компании поступила Вада-кун. Коротко говоря, она мне и рассказала впервые об этом…
Вада, испытующе взглянув мне в глаза, заметила:
– Но я рассказала не сразу. Сначала я подвергла его строгому испытанию.
– Еще бы. – Ёрики покосился на нее. – Испытание было строгое. Я даже заподозрил было, что меня хотят завлечь в любовные сети. Она беспрерывно рассказывала мне всякие романтические и фантастические истории о будущем, которое якобы покажет машина. Я даже решил, что она поэт. Я относился к этому довольно благодушно, и вдруг оказалось, что это и есть страшное испытание.
