Александр Заревин - Одинокие боги Вселенной
— Недоноски! Грязные сукины дети! Я — Марс, самый великий воин на этой планете. Если вы не понимаете человеческого языка, я расскажу вам на языке воина. Я — Марс! — Это было непередаваемо, никто из наших так не смог бы. Я смотрела на Марса, не скрывая восхищения. Однако не видно было, что Марса поняли правильно. Аборигены решили, что даже самый бравый солдат ничего не сможет сделать против пятнадцати или восемнадцати дубин с привязанными к ним камнями. Размахивая дубинами, они стали надвигаться на Марса, жестами подтверждая намерение размозжить ему голову. Вместе с тем сидевшие по кустам аборигены покинули укрытия и стали окружать нас.
— Открывайте огонь на поражение! — крикнул Марс, выхватывая снова пистолет. От нас первым открыл огонь Аргус, ведя его неприцельно, веером. Его поддержали Сет и Озерс. Через несколько минут оставшиеся в живых аборигены улепетывали от нас во все лопатки. Мы продолжили движение и вошли в деревню, ставшую неестественно тихой. Хижины, кое-как сооруженные из веток и стеблей камыша, были расположены хаотично, видимо, хозяева строили их без какой-либо системы, кому где понравится. По всей вероятности, они были пусты.
— Нам позарез нужен пленник, — сказал 'Вулканс. — Иначе мы никогда не научимся их языку. Может быть, вернемся и подберем какого-нибудь подраненного аборигена? Все женщины и дети отсюда сбежали.
— Подстрелим еще кого-нибудь, — пообещал Марс— Но подождите, в этой хижине кто-то есть! — И Марс, откинув плетенную из трав циновку, которой был завешен вход, вошел внутрь. Вскоре послышался его призывный возглас:
— Посмотрите, что я нашел!
Мы поспешили на его зов. В полутьме хижины, куда мы попали после яркого солнечного света, я не сразу разглядела, что на полу в скрюченных позах лежат два человеческих тела. Они были связаны сыромятными ремнями, но нашему появлению явно не обрадовались. К тому же в рот каждого из пленников вместо кляпов были всунуты куски плохо выделанных шкур. Одно тело принадлежало упитанному мужчине, второе — молодой аборигенке. Марс, нагнувшись, перерезал путы и рывком поднял мужчину на ноги. Затем вытащил изо рта кляп. К нашему удивлению, на мужчине были остатки суконной одежды, а покрой ее, если не обращать внимания на повреждения, мог принадлежать платью современного нам жителя Олла. Едва рот пленника освободился от кляпа, как пленник, рухнув на колени, завопил на чистейшем атланском языке с небольшим урфским акцентом:
— Слава Богу, господа! Вы пришли вовремя! Еще несколько часов, и эти дикари употребили бы меня в пищу. Слава Богу! Я так молил Его о спасении, и Он внял молитвам моим! Спасен! Я так благодарен вам, господа! Спасибо! Большое вам спасибо!
— Кто это? — вырвалось у меня.
— Кто вы? — спросил Марс.
— Я — Арфик Абрагам Кнор, — ответил пленник.
— Арфик Абрагам… — протянул Марс. — Как вы сюда попали?
— Они набросились на меня ночью! Двадцать дикарей! Не меньше! А затем притащили в свою вонючую деревню, связали и оставили ждать, когда у них дойдет до меня очередь. Вы знаете, перед тем как зажарить человека, они избивают его палками, пока все тело не превращается в сплошной кровоподтек, потом потрошат и жарят на вертеле, как быка. Это ужасно!
— Ну что же, господин наместник, по-моему, для вас это самая прекрасная смерть, — сказал Марс. — Мне кажется, вы рано начали благодарить Бога за спасение. Видите ли, в наши планы совсем не входит портить аборигенам аппетит.
— Господа! Спасите меня! Ради человеколюбия! Господа! Не оставляйте меня этим дикарям! Пожалейте своего наместника! Ради человеколюбия, господа!
— Это ради человеколюбия, скотина, ты убил лорда Раута? — прошипела я, потеряв от ненависти голос. — Я собственными руками!.. — Слов у меня больше не было, но руки уже расстегивали кобуру.
— Мрай, отставить! — сказал Марс. — Местное правосудие вынесло ему приговор, соответствующий степени его вины. Смерть от пули — это слишком мягко за наши загубленные судьбы, оставим все как есть.
Как ни была я взволнована, голос Марса отрезвил меня. Действительно, стоит ли менять приговор самой судьбы, даже если гастрономические пристрастия аборигенов и внушают некоторые сомнения?
— Господа! Но ведь вы же не дикари! Неужели в ваших сердцах не найдется ни капли жалости? Пожалейте, умоляю! Верните меня на Олл! Я раскаялся. Я полностью и во всем раскаялся! Я даже хочу понести наказание, но пусть моими судьями будут олльцы! Господа, простите меня! Леди Раут, ради вашего отца, ради всего святого, простите меня! Пожалейте!
— А ты, Арфик, — почему ты не пожалел моего отца? Не пожалел нас? Именно ты выгнал нас с родной планеты! Именно ты, убив лорда Раута, лишил нас возможности вернуться! Я очень рада тому, что и у тебя такой возможности тоже нет. Мы все обречены на пожизненное заключение здесь, если мое признание может облегчить тебе существование. И не надейся вернуться. За все в жизни приходится платить. Мы поплатились за ошибку, но ты всю свою жизнь посвятил именно такому ее исходу. — Я намеренно ему грубила, опуская все знаки вежливого обращения. — Настал твой черед. Вспомни все свои жертвы, всех, кого ты убил, обидел, унизил, оболгал или изнасиловал. И прими возмездие за содеянное. Ты хочешь, чтобы тебя осудили олльцы? Олльцы здесь только мы, и мы осуждаем тебя своим согласием с местным правосудием. Если ты мужчина, то и принимай неизбежное как мужчина, а нам ты не нужен. Прощай, Арфик.
— Думаю, не стоит его и связывать, — произнес Вулканс. — Кстати, не следует тебе больше с нами встречаться, Арфик.
— Да, лучше держись от нас подальше, — добавил Озерс.
— Мы очень надеемся, что вас все-таки съедят, — поддакнул Сет.
— Пошел отсюда, слизняк! — подвел черту Марс, и мы занялись девушкой.
Глава 5
МИШКА ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПУТЬ
По дороге из Ташкента в Ставрополь Мишка выразил сожаление, что самолет не делает посадку в тюменском аэропорту.
— Зачем тебе Тюмень? — поинтересовался я.
— Я Сашке Черкасову пообещал, что найду его родителей и расскажу, как он принял смерть. Погоны вот его передам…
— Стоит ли? Лишняя травма…
— Я обещал. А последнюю просьбу выполнить — святой долг.
— Чего ж ты раньше молчал, пока билеты еще не были куплены?
— Я же не знал, что мы полетим, думал, на поезде поедем.
— Собственно, билеты еще можно сдать, — задумчиво сказал я. — Полетим через Тюмень.
— Нет, давай уж куда настроились — домой. К Сашкиным родителям я и потом как-нибудь вырвусь. Тем более что они не в самой Тюмени живут, а там еще добираться нужно до Березова. Древняя деревня, туда Меншикова ссылали. И из Березова затем вертолетом в поселок Белый Яр.
