Ларри Нивен - Мир вне времени
Гранитный выступ почти высох. Корбелл опрокинул на него урну с огнем, добавил еще веток и вернулся за птицей. Он ощипывал ее, пока мог двигать руками, потом отдохнул и продолжил. Вскрыв живот птицы, он выдернул все внутренние органы, упираясь ногами в камень, чтобы легче было работать. В качестве сковородки пришлось использовать дверь от кухонного шкафа. Джером поджарил на ней печень и съел ее, пока жарилось все остальное, потом принялся за ножки. Он не мог устроить достаточно большой костер, чтобы зажарить на нем дичь целиком, но для ножек его вполне хватало. А несколько кусков грудки можно пожарить, насадив на палку.
Мясо! Было очень приятно отведать его снова. Для одного раза его оказалось слишком много. Корбелл зажарил ножки, чтобы завтра съесть их холодными. А еще завтра можно сварить в урне мясной суп, добавив туда кореньев.
II
Северо-восток уже посерел, но на черном северо-западном небе светилась одна звезда. Корбелл наблюдал за ней уже несколько ночей: она не двигалась относительно остальных звезд и не мигала. Скорее всего, это не звезда, а планета — возможно, именно та, чья странная орбита так удивила Пирссу.
Но сейчас эта звезда явно мигала; кроме того, она стала гораздо ярче. Джером поморгал. Может, ему просто показалось? И перед рассветом звезда тускнеет... Он закрыл глаза. Зачем просыпаться, если он не голоден и лежать ему вполне удобно?
За последние двадцать дней он многое узнал о пустом городе, но все же далеко не все. Его стоянка стала удобнее: теперь ее украшали очаг, котелок и убежище от дождя (машина). Даже инструменты у него теперь были: с помощью скальпеля было нетрудно вырезать из дерева кухонные принадлежности. А одежда при таком климате не нужна. Два полных дня Джером тренировался в метании камней, и наградой ему стало беличье мясо. Вчера он убил уже третью гигантскую индейку.
С ума сойти, как круто!
Гоня невеселые мысли, он поудобнее свернулся на своей моховой постели.
Корбелл-архитектор и Корбелл-исследователь межзвездного пространства, казалось, умерли навсегда. Джером гордо называл себя голым дикарем, но даже им он не был. У любого дикаря есть долг перед племенем — и долг племени перед ним. Есть легенды, песни, танцы, правила поведения, дозволенные и запретные женщины, место, где можно коротать старость... Но Корбелл живет здесь один. Он разводит костер — с помощью суперсовременной кухонной техники. Он способен сам себя прокормить — естественно, ведь почти все вокруг него является съедобным. Да уж, ну и местечко он себе выбрал для жизни. Вначале в этом парке были только пригодные в пищу животные и растения. Город окружала ферма. В парке, полном настоящих хищников, кошкохвосты просто не смогли бы выжить.
Город-купол. Мирелли-Лира говорила, что Мальчики строили города и укрывали их куполами — здесь, на земле, не принадлежавшей более сильным Девочкам. Конечно, и Сараш-Зиллиш построили под куполом, чтобы защитить от метелей и низких температур — ведь в то время мир еще не был таким жарким. Вряд ли Мальчики смогли бы вырастить бобы и цитрусовые в условиях вечной мерзлоты.
Девочки правили небом — значит, контролировали орбиту Земли. Наверное, они совершили какую-то ошибку. Но что могло превратить Юпитер в маленькое подобие солнца? Должно быть, Девочки удивились этому не меньше, чем Пирсса: ведь такая перемена делала территорию Мальчиков пригодной для жизни, а земли Девочек превращала в обожженные солнцем пустыни. Так был нарушен баланс сил, сложившийся за десятки или даже сотни тысяч лет.
Корбелл поворочался и сел. Ему надо сейчас думать о настоящем, а не о прошлом. Так вот оно что: его индейкой решили полакомиться три кошкохвоста! Как только он шевельнулся, звери замерли. Человек присмотрелся: они ели сырое мясо, а жареные ножки не тронули. Ножек ему вполне хватит. Три змеи с серьезными кошачьими мордочками наблюдали за ним. Их мех был коричневым и оранжевым, со сложными узорами — и красивым, как карамельный десерт с мороженым. Корбелл улыбнулся и гостеприимно повел рукой в воздухе. Кошкохвосты немедленно приступили к еде, словно поняли его.
Джером позавтракал мясом и фруктами; при этом он мечтал о кофе. Затем пришла пора позаботиться о костре. Скальпель оставался бритвенно-острым, несмотря на возраст и восемнадцать дней непрерывной работы, но топора заменить он не мог. За деревом приходилось ходить довольно далеко, но такие упражнения были даже полезны. Годы анабиоза позволили Корбеллу сохраниться лучше, чем он надеялся; несмотря на упражнения, он размяк и обрюзг, но жизнь дикаря быстро заставила его прийти в хорошую форму. Сейчас он отнес вторую урну к небольшому пруду, которым раньше был фонтаном, заполнил ее не особенно чистой водой, оттащил назад и поставил над огнем. Затем занялся тушей индейки: отрезал небольшие куски и бросал их в урну. Он не погнушался ни мясом, обгрызенным кошкохвостами, ни костями. Пока вода грелась, Джером искал коренья для супа. Так, картофель, помесь моркови и батата... Жаль, что не нашлось ничего похожего на лук. Еще он бросил в суп бобы и парочку грейпфрутов — в порядке эксперимента. Перемешал варево деревянной лопаткой.
Как обычно, полдень по освещению был похож на закат. Это сильно сбивало с толку. Вода в урне начала кипеть, и Корбелл присел отдохнуть. Сидеть на граните было не очень удобно, но причиной его плохого настроения это быть не могло.
А потом он понял причину.
Это очень похоже на настроение в последний день похода. Ты ужасно устал, твой ремень стал застегиваться на дырки, о которых ты и думать забыл; да и вообще много думать последнее время не приходилось. Вокруг было много красивых пейзажей и очень мало людей, а те, что были, не трепали тебе нервы. Все было отлично. Но теперь пора возвращаться к работе.
Мирелли-Лира знала, где он находится.
Он стал гораздо здоровее и может прожить юпитерианский год, если ничто его не убьет; Корбеллу-туристу эта мысль грела душу. Сумасшедшая старуха пообещала не трогать его на протяжении старого земного года. Он мог верить или не верить ее обещаниям, но разумный человек на его месте отсиделся бы в джунглях.
А можно ли выжить в джунглях вокруг Сараш-Зиллиша? Точно неизвестно. Он прибыл в Антарктику либо весной, либо осенью года длительностью в двенадцать старых лет. Через земной год длительность светового дня может составить двадцать три часа, а может и один. Вдобавок будет либо жарче, либо холоднее. Планета сохранила наклон и вращение вокруг своей оси с периодом двадцать четыре часа. Странно, что Девочки не исправили это. Впрочем, возможно, они хранили верность традициям. Еще более странно то, что они не отодвинули планету подальше от потока тепла, испускаемого Юпитером. Вряд ли Джером сможет выжить без одежды при температуре на двадцать градусов ниже, чем нынешняя; а бесконечная ночь может и вовсе свести его с ума.
