Джоан Виндж - Псион
…И вдруг сияние улицы Мечтаний, гром музыки, фонтан жизни и реки золота… Радостная суета тысяч сознаний, проецирующихся в мое собственное, наступление инородных чувств, обрушивающих стены моей внутренней тюрьмы и наполняющих меня светом, самым ярким светом, какой я когда-либо видел, и он сияет все ярче, прогоняя темноту… Преображение. Другой мир…
Дневной свет. Я открываю глаза, и в них врывается слепящее солнце, оно теплым лучом покоится на моем лице. Я зажмурился и опять открыл глаза, не в силах поверить. Вечерело, длинные голубые тени протянулись по одеялу. Откуда-то донеслись звуки музыки, голоса и смех. Я видел потолок и стены, свои руки, смазанные питательным гелем, датчик на груди. Я понятия не имел, где нахожусь, но мне было хорошо и спокойно пробудиться именно здесь, как если бы я достиг конечной цели долгого пути: я глубоко вздохнул и уснул, на этот раз без страха.
Солнечные лучи пробились сквозь закрытые веки. Я встречал новый день, ощущая его теплое прикосновение на своей щеке. До меня кто-то дотронулся.
Открыв глаза, я увидел комнату, на этот раз в фокусе ее лицо — то лицо, которое, думал, больше никогда не увижу.
— (Джули?) — Я хотел позвать ее вслух, но не смог, подсознание сделало это за меня.
Ее лицо озарилось, она придвинулась ближе, улыбаясь, взяла мою руку, повисшую в воздухе, как бы подтверждая реальность всего происходившего.
— (Да, Кот, да!)
Ее короткое послание осветило мой разум, как откровение. Внезапно я понял, что мне ее по-настоящему не хватало все это время, и что ни к кому еще я не испытывал подобного. Мой голос отчаянно пытался заявить о себе, но я не в состоянии был произнести ни слова. Электричество полыхнуло по связующей нас ниточке, ее рука дрогнула, она убрала ее, но телепатическая связь осталась. Ее энергия держала меня, спокойная, надежная и дружелюбная, когда она подносила мне кружку с водой и помогала пить; я никогда не пробовал такой удивительно вкусной воды. Я вздохнул и отпил еще.
Портативный монитор, установленный на другой стороне кровати, сканировал каждое движение моего тела и что-то высвечивал на экране: датчик по-прежнему считывал данные с моей груди. Но мы не в больнице, до меня отчетливо доносились звуки музыки и голоса — я не слышал ничего подобного с того момента, как покинул Куарро. Куарро… Я до деталей припомнил пребывание там, и не смел поверить, что сказка вернулась, что я в безопасности, обо мне заботятся, что ад позади и что все счастливо завершено.
Джули забрала у меня пустую кружку. Я лежал, откинувшись, в кровати, и на моих потрескавшихся губах красовалась глуповатая улыбка. Просто смотреть на ее движения было сплошным удовольствием. Несмотря на нелепую одежду — мешковатые штаны, тяжелые сапоги, блузку и неизменную шаль — все было полно изящества и красоты. Я подвигал пальцами и испытал боль в суставах, как старик. Под кожей на руках просвечивали похожие на кровоподтеки желтые и багровые пятна. Но по всему видно, что худшее уже позади. Интересно, как выглядит все мое тело? По крайней мере, я уже не синий — это большое достижение.
— Господи, одну камфору! — смог произнести я. Джули обернулась ко мне, густая коса скользнула по ее плечу. В ее улыбке появилась легкая ирония, а в уголках глаз образовались крохотные морщинки…
— Сложно, — отозвалась она, и я не разобрал, говорила ли она обо мне или о моей просьбе.
Я рассмеялся, это прозвучало как грохот колес по мостовой.
— Классно, что все позади…
— Это длится уже больше двух недель. Одно время мы не знали, вырвешься ты или нет. — Разумеется, она не имела в виду Куарро. Ее улыбка неожиданно исчезла; я увидел в ее мыслях, что она вспоминает о том, как я лежал в больнице под капельницей.
— Да, слишком долго. — Я вновь пережил свое первое пробуждение здесь. — Теперь все позади. — Меня переполняло счастье. Однако в палитре ее чувств изменились цвета…
— Кот.
Я увидел написанную на ее лице правду.
— Как… Мы не на Ардатее?
— Нет, мы в портовом поселении Синдера.
Я посмотрел на каторжное клеймо, выжженное на моем запястье, и закрыл глаза. Ее беспокойство потерялось в черной волне разочарования, обрушившейся на меня. Джули прилетела на Синдер. Была какая-то причина, но она не заключалась в том, чтобы спасти меня из ада. Напротив, меня ожидали другие страшные испытания. Если я вижу Джули, значит, это действительно Зибелинг разговаривал с гидранами в подземелье. И он приехал лишь потому, что, должно быть, неподалеку объявился Рубай, цель которого завладеть разработками телхассия, принадлежащими Федерации: шахтами, где я был — и продолжаю оставаться — рабом. И виновник этого — Зибелинг, который должен догадываться, что я хочу с ним сделать, Зибелинг, который ненавидит меня.
— Кот! — Я почувствовал, как напряглась Джули.
— Оставь меня. — Я отвернулся и лежал так, пока она не вышла, потом закрыл глаза и провалился в черную бездну — это было легче, чем встретиться с реальностью.
Когда я вновь очнулся, в комнате вместе с Джули был Зибелинг, я почувствовал это, не открывая глаз. Я решил притвориться спящим, а если приборы выдадут меня, на это не сразу обратят внимание.
Зибелинг вздохнул:
— Не могу понять, нормальные мы люди или с какими-то врожденными отклонениями. И как можно научиться жить с Даром в столь несовершенном обществе? Единственное, что мы можем, — это контролировать и приспосабливаться. И нигде псионы не находят истинной помощи и поддержки. Именно в институте я хотел устроить такое место…
— Если бы каждый владел телепатией или, по крайней мере, шестым чувством… Тогда, возможно, мы научились бы понимать друг друга и не давали бы своим страхам искажать все, с чем мы соприкасаемся. Но если бы нам дали такой шанс, мы перестали бы быть самими собой. — Я почувствовал печальную улыбку Джули.
Зибелинг горько усмехнулся:
— Если бы в этой вселенной существовала хоть какая-нибудь справедливость, человечеству не позволили бы совершать межзвездные перелеты. Мы не подготовлены для галактических контактов. Человечество — это кишащая толпа, но никак не цивилизация. Мы никогда ничему не научимся. Никогда…
Я проник в его мысли: Зибелинг подумал о своей жене, затем обо мне, и я ощутил его внутреннюю боль. Я чуть приоткрыл глаза, чтобы незаметно понаблюдать за ним.
— Проклятье, иногда мне хочется совсем забыть об этом Институте Сакаффа! — он отошел от окна, луч солнца ударил мне в глаза. — Это ведь мошенничество, эксплуатация, безумный риск…
Джули встала с края постели:
— Это помогло нам больше, чем ты думаешь, Ардан… Мне это сохранило жизнь! — Голос Джули не выдавал волнения и тревоги, наполнявших ее.
