Клиффорд Саймак - Могильник
Если временной ловушки в расщелине не будет, нам придется поступить именно так, как я сказал. Иного выхода у нас нет. Однако мы с Синтией не приспособлены к такой жизни. А скоро, вдобавок, наступит зима, и, если мы хотим выжить, нам надо к ней подготовиться. Дождавшись весны, мы, быть может, что-нибудь придумаем.
Я постарался отогнать эти мысли, не желая падать духом раньше времени, но они упорно возвращались. Ужасная перспектива словно зачаровывала меня.
Мы спустились к реке и, двигаясь по ее берегу, дошли до оврага, что вел к расщелине, в которой мы прятались от бандитов. Никто из нас не проронил ни слова. По-моему, мы боялись заговорить.
Миновав поворот, мы увидим желанный утес. Ждать осталось недолго. Скоро мы все узнаем.
Мы миновали поворот — и остановились как вкопанные. У подножия утеса стояли две боевые машины. Ошибиться было невозможно. Мне кажется, я догадался бы о том, что они такое, в любом случае, даже если бы я в свое время не прислушался к рассказам Элмера.
Их размеры поражали воображение. Впрочем, будь они меньше, в них не уместилось бы все то вооружение, которым их напичкали. Они были футов, по меньшей мере, ста длиной, примерно вполовину этого расстояния шириной и футов двадцати или около того высотой. Они стояли бок о бок и выглядели весьма внушительно. В их уродстве ощущалась могучая сила. От одного взгляда на них по спине пробегала дрожь.
Мы смотрели на них, а они разглядывали нас. Мы чувствовали на себе их взгляды.
Одна из машин подала голос — определить, какая именно, было невозможно.
— Не убегайте, — сказала она. — Вам не нужно нас бояться. Мы хотим поговорить с вами.
— Мы не убежим, — ответил я, подумав, что бежать было бы бессмысленно. Они моментально догонят нас; в этом я не сомневался.
— Никто не хочет нас выслушать, — чуть ли не жалобно продолжала машина. — Все убегают от нас. А мы хотим подружиться с людьми, потому что мы сами — люди.
— Мы вас выслушаем, — пообещала Синтия. — Что вы собираетесь нам рассказать?
— Давайте сначала познакомимся, — предложила машина. — Меня зовут Джо, а его — Иван.
— Меня зовут Синтия, — ответила Синтия, — а моего спутника — Флетчер.
— Почему вы не убежали от нас?
— Потому что мы не испугались, — сказала Синтия. Я мысленно усмехнулся: на последних словах голос девушки предательски задрожал.
— Потому что, — добавил я, — бежать не имеет смысла.
— Мы — боевые ветераны, — заявил Джо. — Наша служба давно окончилась, и мы горим желанием помочь людям восстановить планету. Мы много странствовали. Те несколько человек, которых мы встретили, отказались от нашей помощи. Честно говоря, нам показалось, что они питают к нам отвращение.
— Их можно понять, — сказал я. — Вы крепко насолили им в дни войны.
— Мы никому не насолили, — возразил Джо. — Мы не сделали ни единого выстрела, — ни он, ни я. Война подошла к концу прежде, чем мы успели повоевать.
— Как давно это случилось?
— По нашим собственным подсчетам, немногим больше полутора тысяч лет назад.
— Вы уверены? — спросил я.
— Абсолютно, — ответил Джо. — Если потребуется, мы можем вычислить дату с точностью до дня.
— Не стоит, — сказал я. — Полторы тысячи лет меня вполне устраивают. — Значит, добавил я про себя, доля секунды О'Гилликадди обернулась восемьюдесятью с хвостиком столетиями!
— Скажите, — спросила Синтия, — помнит ли кто-нибудь из вас робота по имени Элмер?..
— Элмер!
— Да, Элмер. Он говорил нам, что руководил строительством последней из боевых машин.
— Откуда вы знаете Элмера? Где он?
— Мы познакомились с ним в будущем, — ответил я.
— Так не бывает, — возразил Джо. — Нельзя знакомиться в будущем.
— Это долгая история, — сказал я. — Мы расскажем ее вам как-нибудь в другой раз.
— Нет, сейчас, — уперся Джо. — Элмер — мой старинный друг. Он работал надо мной, не над Иваном. Иван русский.
Мне стало ясно, что обещаниями от него не отделаешься. Иван до сих пор не издал ни звука, зато Джо тараторил за двоих. Отыскав тех, кто наконец-то согласился его выслушать, он, как видно, намерен был выговориться за все годы вынужденного молчания.
— Вы там, мы тут; так не годится, — проговорил Джо. — Заходите-ка.
В лобовой части одной из машин открылся люк, из которого выехала лесенка. В проеме люка виднелось небольшое освещенное помещение.
— Каюта механиков, — сообщил Джо. — Находясь в ней, они могли спокойно заниматься ремонтом под защитой моей брони. По совести говоря, механикам с нами делать было нечего. Во всяком случае, ко мне они уж точно не прикасались. Когда в боевой машине что-нибудь разлаживалось, можно было с хода утверждать, что поломка серьезная. Несерьезные мы исправляли сами. Те из нас, кто соглашался на ремонт, обычно представляли собой груду металла. Домой возвращались немногие; такова была традиция. Поднимайтесь на борт.
— Думаю, все будет в порядке, — сказала Синтия. Я не разделял ее уверенности.
— Конечно, в порядке, — прогудел Джо. — Каюта маленькая, но удобная. Если вы голодны, я могу вас накормить. Не очень, правда, вкусно, зато питательно. Меня оборудовали всем необходимым для приготовления легкой закуски — на случай, если механики проголодаются.
— Нет, спасибо, — ответила Синтия. — Мы только недавно пообедали.
По лесенке мы поднялись в каюту. В углу ее стоял столик, у стены примостилась кушетка, напротив нее возвышалась двухъярусная кровать. Мы уселись на кушетку. Джо не преувеличивал: каюта была тесная, но удобная.
— Приветствую вас на борту, — сказал Джо. — Очень рад вашему присутствию.
— Меня заинтересовала одна вещь, — проговорила Синтия. — Вы сказали, что Иван — русский.
— Так оно и есть. Вы, наверное, думаете, раз русский — значит, враг. Когда-то он был моим врагом, а потом мы подружились. Когда меня проверили, загрузили оборудованием и боеприпасами, я через Канаду и Аляску направился к Берингову проливу, пересек его под водой и покатил в Сибирь. На связь с базой я выходил редко, чтобы меня не обнаружил противник. Мне поручено было уничтожить несколько объектов, но, как выяснилось, все они были нейтрализованы без моего участия. Вскоре после того, как я достиг первого объекта, связь с базой прервалась и уже не возобновлялась. Прервалась, и все. Сначала я решил, что произошло временное нарушение связи, а затем пришел к выводу, что причина куда серьезнее. Быть может, моя страна потерпела поражение; быть может, военные центры зарылись еще глубже под землю. Как бы то ни было, сказал я себе, свой долг я исполню до конца. Я был патриотом, натуральным ура-патриотом. Вы понимаете меня?
