Харлан Эллисон - Миры Харлана Эллисона. Том 1. Мир страха
Я многое могу сказать в пользу подобной самотерапии. Она может даже оказаться настолько действенной, что поможет человеку, подошедшему к Краю, вновь выпрямиться и избавиться, например, от Боли Одиночества.
Усвоенная с годами привычка по-прежнему побуждала его спать лишь на одной половине широкой двуспальной кровати. Ему требовалось место, чтобы вольно раскинуть члены, однако спал он исключительно на своей половине. Вторую занимали воспоминания — о ней, такой теплой и близкой, о том, как они лежали тело к телу, парой вопросительных знаков. Измученный этими воспоминаниями, он всячески избегал сна и ложился лишь тогда, когда уже не мог дальше бодрствовать. Чаще всего не спал до самого утра, занимался всякой ерундой, смотрел комедии, убирал квартиру — методично, с хирургической аккуратностью, словом, делал все, чтобы отвлечься от раздиравших душу эмоций, что бесцельно бушевали в ночи. А в конце концов, утомленный до изнеможения, отчаянно нуждающийся в отдыхе, валился на ненавистную кровать. Чтобы заснуть только на своей половине.
И увидеть сон, исполненный жестокости и страха.
Этот сон повторялся снова и снова; точнее, все до единого сны походили друг на друга, отличаясь лишь второстепенными подробностями. Ночь за ночью Пол словно перелистывал страницы какого-нибудь романа ужасов, сборника рассказов на одну зловещую тему.
Сегодня приснился номер четырнадцать. Чисто выбритое мужское лицо, широкая дружелюбная улыбка.
Подстриженные ежиком светлые волосы и песочного оттенка брови придают лицу первокурсника искреннее доброжелательное выражение. Пол знал, что в иных обстоятельствах наверняка подружился бы с этим парнем. (Всех героев своих снов он называл именно «парнями» — не ребятами, не типами и даже — что было бы гораздо точнее — не убийцами.) Если бы они встретились не в кошмарном сне, если бы у светловолосого были другие намерения, то скорее всего они похлопали бы друг друга по плечу, осведомились бы, как дела, и все такое. К сожалению, сон оставался сном, и симпатичный парень был номером четырнадцатым. Последним в длинной череде тех, кого отправляли прикончить Пола.
Предыстория состояла в том, что Пол когда-то был членом то ли шайки, то ли банды. Об этом ему исправно напоминали: обрывки сна, путаница образов, нечеткие очертания, искаженная логика. И теперь бывшие подельники вознамерились его убить. Напади все вместе, они наверняка добились бы своего. Однако — и это оправдывалось лишь причудливой логикой сна являлись они исключительно поодиночке, а в результате Пол расправлялся с ними, причем наиболее жестоким и кровожадным из всех возможных способов. Тринадцать раз убивал убийц — вполне приличных на вид парней, которых при иных обстоятельствах был бы рад заполучить в друзья; тринадцать раз избегал смерти.
Двое или трое (а однажды четверо) за ночь; так продолжалось в течение нескольких недель (малое число погибших объяснялось только тем, что Пол зачастую либо вообще не ложился спать, либо сознательно выматывал себя настолько, что падал на кровать и засыпал мертвым сном).
Самым же неприятным во сне была схватка, вернее, то, каким образом Пол расправлялся с противниками. Лицо умирающего всякий раз выражало боль, ужас и адскую муку, причем Пол вынужден был наблюдать мучения врага во всех подробностях.
Один из убийц был вооружен тонким, остро заточенным стилетом. Пол вырвал кинжал и стал наносить удар за ударом, сначала куда придется, потом в складки кожи между пальцами и познал в конце концов, словно на собственной шкуре, что значит погибнуть от ножа, быть зарезанным. В нем пробудилось чувство смерти. Сон перестал быть просто сном, превратился в ступеньку на пути в неведомое, к некоему ужасу, без которого уже невозможно жить. Пол вонзил стилет в живот противнику, постаравшись, чтобы лезвие вошло как можно глубже, ощутил, как лезвие пронзает внутренние органы, потом выдернул и вонзил снова (или только почудилось, что вонзил?), и смертельно раненный убийца рухнул на пол. Второго Пол забил до смерти тяжелой черной статуэткой. Третий, громко визжа (Пол тогда походил на бешеное животное — зубы оскалены, точно клыки), выпал из окна. Помнится, ему отчаянно хотелось быть жертвой до конца, почувствовать, как она ударится оземь… Четвертый явился с каким-то древним оружием, и пришлось воспользоваться колесной цепью: накинуть на шею, затянуть, а затем измолотить безжизненное тело…
Один за другим, тринадцать человек, уже двое за сегодняшнюю ночь, и вот четырнадцатый, симпатичный, похожий на студента парень с кочергой в руке. Похоже, бандиты никогда не оставят его в покое. Пол убегал, прятался, пытался стать недосягаемым, чтобы не убивать, но они приходили снова и снова. Он двинулся на «студента», отобрал у того кочергу, ударил. Железный стержень вонзился в плоть — и тут, одновременно, зазвонил телефон и раздался звонок в дверь.
На какое-то мгновение нахлынул всепоглощающий страх. Пол лежал, не в силах шевельнуться, на своей половине кровати, другая пустовала, если не считать бессильно упавшей на нее руки; впрочем, другую половину занимали воспоминания.
Звонки повторились, почти в унисон, этаким несогласованным дуэтом.
Они избавили Пола от необходимости заглядывать в лицо убитому. Спасительные звуки. Дар всевидящего Господа, который строго дозирует страх и грех, поскольку прекрасно знает, что в следующий раз сон начнется именно с этого места. Правда, если не спать год или два, возможно, удастся избежать встречи с мертвым «студентом»… Звонки трезвонили один требовательнее другого, выполняя свое предназначение разбудить Пола. Что ж, разбудили и вселили в душу новый страх.
Пол перевернулся на живот, нашарил в темноте телефонную трубку, буркнул: «Подождите минуточку», затем отбросил мокрое от пота одеяло, встал и прошлепал к двери. Открыл под трель звонка и увидел перед собой лишь тень, расплывчатый силуэт, услышал голос, но слов не разобрал.
— Проходите и, ради всего святого, закрывайте дверь, — проговорил он, вернулся к кровати, взял с подушки телефонную трубку, откашлялся и произнес: Алло? Я слушаю.
— Пол, Клер у тебя? Или еще не приехала?
Глаза слипались. Пол потер их пальцами, пытаясь определить, чей это голос. Явно кого-то из знакомых…
— Гарри, это ты?
— Конечно, я, Пол. — Гарри Докстейдер, затерянный где-то в ночи, выругался и спросил опять: — Клер у тебя?
В глаза Полу неожиданно ударил яркий свет. Он зажмурился, несколько раз моргнул — и разглядел Клер Докстейдер, стоящую у двери, рядом с выключателем.
— Да, Гарри, она здесь. — Внезапно до него дошла вся необычность ситуации, и он воскликнул: — Черт побери, что происходит? Почему Клер у меня, почему она не с тобой? — Безумие, чистой воды безумие, лепет сумасшедшего. — Гарри?
