Вячеслав Пальман - Кратер Эршота. Фантастический роман
Тем временем темнота сгустилась, повеяло холодом. Близкий лес в темноте дышал таинственно и сумрачно, Ни звука не раздавалось в ночном воздухе. Высоко надо мной мерцали ясные зимние звезды.
Убедившись в бесплодности ночных поисков, я решил развести огонь около входа в пещеру и уснуть, чтобы хоть немного восстановить утраченные силы, а утром с новой энергией взяться за поиски выхода назад. Скоро костёр у меня весело горел, бросая на стены пещеры красноватые блики. Свет вырывал из темноты кусок каменистой земли, какое-то ветвистое растение; дальше за этим кустом в темноте притаилась насторожённая долина. Сон не приходил. Мысли об Иванове, о нашей с ним странной судьбе, наконец, об этой долине и о неизвестном будущем теснились в голове. Проекты, один другого заманчивее, возникали, как карточные домики, и тут же гибли, столкнувшись с жестокой логикой. Нервное возбуждение ещё будоражило потрясённый организм и не давало покоя воспалённому мозгу. Я пытался отогнать от себя неприятные мысли, крепко зажмуривался, всячески старался уснуть, но что-то словно толкало меня, и в непонятном страхе я снова и снова открывал глаза.
В один из таких моментов между сном и бодрствованием мне почудилось, что кто-то тяжко дышит совсем рядом со мной. Я быстро вскочил и схватился за ружьё. Костёр мой еле тлел. За кустом, там, где стояла густая темнота, что-то колыхалось, огромное и чёрное. Что это?! Зверь, птица или игра воображения? Стрелять? Шум дыхания исходил примерно с высоты трех метров, и мне показалось, что там сидит какая-то большая и лохматая птица. Но деревьев в этом месте не было, это я хорошо помнил. Подавив вполне понятный страх, я нагнулся, выхватил из костра тлеющую головешку и с силой швырнул её в темноту, в эту дышащую неизвестность. Пламя вспыхнуло, на миг осветило огромную косматую голову, блеснули белые зубы или ещё что-то, раздался рёв испуганного чудовища и тяжкий топот удаляющихся ног. Сердце у меня забилось отчаянно громко. Чудо? Бред? Но мне ясно виделась голова слона, в этом я мог присягнуть… Сон сняло как рукой. Весь дрожа, я сел у костра, положил ружьё между ног и так решил бодрствовать до утра, прислушиваясь к малейшему шороху вокруг.
Прошёл час. Далеко в лесу послышался раз или два голос какого-то сильного зверя, шум движения, крик птицы, но потом все стихло. Костёр мой то чуть тлел, то разгорался ярким пламенем.
Когда я уже начал успокаиваться, из темноты, правее меня, послышался быстрый бег, испуганный крик и в освещённый круг влетел и упал молодой горный баран. Словно пуля, за ним стремительно метнулся волк и безбоязненно рванул на моих глазах беззащитное животное. Баран дико вскрикнул и захлебнулся кровью. И тут же в грудь волку впилась моя картечь. Ещё эхо выстрела перекатывалось по долине, когда я стащил труп волка в сторону и осмотрел его жертву. Баран был мёртв. Все закончилось в несколько секунд. Я убил наглого убийцу и получил пищу.
Подкрепившись жареным мясом, я наконец уснул за выступом пещеры и проспал до самого утра.
Утром я убедился, что нахожусь в западне. Долина всюду замыкалась отвесными стенами.
Ещё два дня я безуспешно бродил вдоль стен, без отдыха отыскивая какой-нибудь лаз. Стрелял в воздух, полагая, что Иванов мог быть где-нибудь наверху. Но понемногу я убедился в наивности моих предположений, и мне не оставалось ничего более, как оплакать своего дорогого товарища и свою не менее печальную судьбу. Я мысленно простился с моим другом и спутником и стал думать о серьёзной работе, которая позволила бы мне выбраться из западни, если не сразу, то хотя бы через какой-нибудь промежуток времени.
Но чтобы быть способным работать, надо прежде добыть себе пищу и найти кров. Я выбрал небольшую пещеру в южной стене над лесом метра на три от земли, соорудил лёгкую лесенку, натаскал в пещеру дров и остался ночевать в этом безопасном месте. Между прочим, первое моё жилище в дальнейшем оказало мне неоценимую услугу в приручении мамонтов. Именно с этого удобного уступа гиганты привыкали брать заготовленную для них пищу и мало-помалу признали во мне своего хозяина.
Но об этом дальше.
Уже в первые дни заточения мне стало ясно, что я нахожусь в кратере потухшего вулкана. Почвенное тепло, горячие источники, отвесные стены и наличие вулканических изверженных пород на каждом шагу говорили за это. Приглядевшись к растительности, я увидел здесь и современные и реликтовые растения, живущие вперемешку. Скоро мне бросилось в глаза и другое: здесь был свой, довольно тёплый климат, который вполне обеспечивал жизнь многих южных растений. Будто кусочек среднерусской природы, закрытый в горах сурового приполярья.
Мало-помалу, изучив каждый метр отвесных скал, я понял, что без помощи извне мне отсюда не выбраться, От Иванова вестей не приходило. Ждать их, зная, в каком положении он остался, теперь было просто наивным. Трудно мириться с мыслью о вечном одиночестве, но мысль эта постепенно становилась все более и более ясной и отчётливой, и мне не оставалось ничего другого, как только привыкать к ней.
Как жить? Вопрос требовал немедленного разрешения. Всю зиму до конца марта я провёл в своей пещере, подкрепляясь мясом и рыбой, которую я ловил в ручье обыкновенной вершей из прутьев лозняка. Патроны ещё были, я очень их берег.
Во время охоты я познал животный мир своих владений. О, это был особый мир, странный и жестокий. В кратере в ту пору кишели волки, они пожирали очень много баранов и оленей. Кстати сказать, пока я истребил хищников, они успели полностью уничтожить оленей. Много медведей бродило по лесам и жило в пещерах. Их и сейчас я знаю до двух десятков. Все они — мои хорошие друзья. Здесь паслись сотни баранов, бегали зайцы и лисы, шныряли выдры и ежи; тысячи угок, гусей и лебедей во время перелётов делали у нас остановку, многие из них нашли тут свою родину и даже не улетали на зиму.
Но вместе с известными нам животными в кратере жили некоторые из древнейших зверей. Я принял от при-роды на сохранение четырех мамонтов, из которых два старых погибли естественной смертью через три года после нашего знакомства; двух волосатых носорогов, одного очень старого пещерного медведя и трех исполинских оленей.
В первые годы жизни здесь мне на память не раз приходил образ бессмертного героя Дефо — Робинзона Крузо. Что ж, наши с ним судьбы во многом оказались сходными. Он, как и я, был тоже отрезан от мира и предоставлен самому себе. Правда, Робинзону, по воле автора, как говорится, повезло. Он нашёл возле своего острова разбитый бурей корабль и снял оттуда множество необходимых ему вещей. У меня такого клада не оказалось, Все, чем я располагал, — это двуствольное ружьё с небольшим запасом патронов, топор, хороший нож и мой вещевой мешок, в котором оказались, к счастью, целыми, в числе прочих мелочей, несколько клубней картофеля и две — три сотни семян разных овощей, взятых мной из ссылки ради чисто научного интереса. Как они мне пригодились позже!..
