Кирилл Бенедиктов - Миллиардер. Книга 3. Конец игры
Гумилев, конечно, понимал, что камеры, стоявшие в здании на каждом шагу, зафиксировали подмену. Но эту проблему решить не составляло труда — верный Санич без лишних вопросов уничтожит запись, достаточно лишь намекнуть.
Оставалось еще решить вопрос с приемником. Для работы с «клещом» требовался мощный ресивер с компьютером, способным расшифровывать пакеты сигналов. Таких приемников, как указывалось в отчете, было собрано всего три, и пропажа одного из них явно не прошла бы незамеченной.
На следующий день Андрей вызвал к себе Санича. Робокоп, как называли за глаза начальника службы безопасности компании, явился в ту же минуту, словно специально дежурил в приемной. Высокий полноватый блондин с добродушным, слегка одутловатым лицом, Санич был отставным офицером спецназа ГРУ. Он побывал во многих горячих точках, получил немало наград и еще больше ранений, а со второй чеченской войны вернулся инвалидом. Кто-то из знакомых рассказал о судьбе героического офицера Гумилеву, и Андрей, уважавший людей его профессии, предложил Саничу пройти ряд экспериментальных операций в клинике корпорации. Олегу заменили титановыми протезами несколько поврежденных костей, поставили сервопривод на искалеченную левую руку, имплантировали искусственную почку вместо пробитой пулей чеченского снайпера и провели еще с десяток операций, превративших его в настоящего киборга. Вновь почувствовавший себя молодым и сильным, Санич пришел к Гумилеву и заявил, что поскольку он обязан ему своей второй жизнью, то эта жизнь отныне принадлежит Андрею. Гумилев взял Олега на работу — сначала консультантом по безопасности, а потом, увидев, что отставной спецназовец не только предан, но и крайне толков, сделал его начальником службы безопасности компании.
— Что там у нас с вертолетной площадкой? — спросил он, когда Санич вошел в его кабинет.
Олег удивился.
— А что с ней может быть, Андрей Львович? Все в порядке.
Гумилев едва заметно подмигнул ему.
— А мне пилоты жаловались, что с освещением проблемы. Что скажешь?
Санич, уловив намек, пожал широкими плечами.
— Да что там говорить, Андрей Львович. Давайте поднимемся да и посмотрим.
— Дай только мне свою куртку, — барственным тоном приказал Гумилев. — Там такой ветер на крыше — хуже, чем в Арктике.
Он надеялся, что это прозвучало правдоподобно.
На крыше действительно гулял ветер, но здесь, по крайней мере, точно не было подслушивающих устройств.
— Вот что, Олег, — наклонившись к самому уху Санича, сказал Гумилев. — Пошли толковых техников в лабораторию к Арзуманяну, пусть разберутся, что за ресивер он там собрал для своих шпионских игрушек. Скажешь, что твоей службе такой нужен.
— Понял, Андрей Львович, — кивнул Робокоп. — Как вам его передать?
— Да никак. Оставишь у себя в кабинете. Я сам к тебе, когда нужно будет, заеду и заберу.
— Сделаем, — сказал Санич, и Гумилев перестал думать об этой проблеме. Когда Робокоп говорил «сделаем», единственным форс-мажором, который мог помешать ему выполнить обещанное, был конец света.
И вот ресивер, собранный по схеме Арзуманяна, уже две недели стоит в кабинете Санича, а бусинка «клеща» без дела болтается в пузырьке с валидолом, который Андрей все время носит с собой — после возвращения из Арктики у него стало прихватывать сердце. А Гумилев все никак не может выбрать подходящий момент, чтобы воспользоваться этой супертехникой и раскрыть наконец тайну Катарины.
«Сегодня, — решил он, нащупав в кармане пузырек с валидолом. — Сегодня самый подходящий для этого момент. Катарина наверняка обязана доложить своим хозяевам о том, что я выполнил их приказ и вошел в число заговорщиков. И вряд ли она станет с этим тянуть. Если я сумею незаметно посадить ей „клеща“, то уже завтра узнаю, каким образом она получает инструкции и передает свои донесения».
Он вдруг почувствовал азарт — давно забытое ощущение, из тех времен, что предшествовали катастрофе «Земли-2» и плену на базе «Туле». Надпочечники выплеснули в кровь дозу адреналина, и черно-белый, выцветший мир вокруг вновь заиграл яркими красками.
«Сейчас нужно позвонить ей, — сказал он себе, — спокойно спуститься вниз и рассказать о встрече в библиотеке. Затем выпить по бокалу шампанского за состоявшуюся сделку… и незаметно прикрепить „клеща“… вот только куда?»
Платье? Самый простой вариант, но что, если Катарина отправится на встречу со связником не сразу, а заедет домой и переоденется? Сумочка? Она с ней почти никогда не расстается, но зато тщательно проверяет. Туфли? Катарина меняет их чаще, чем носовые платки. Нет, похоже, что сумочка — единственный надежный вариант, только нужно каким-то образом спрятать «клеща» под подкладку.
Размышляя таким образом, Андрей медленно шел по коридору, уводящему от библиотеки в западное крыло дома. Веселье внизу было в самом разгаре: с первого этажа доносились звуки музыки, смех гостей и звон бокалов. Здесь же, наверху, не было ни души: Беленин позаботился о том, чтобы встреча заговорщиков прошла вдалеке от посторонних глаз и ушей.
Вдруг перед ним, как чертик из табакерки, вырос ражий молодец в белой косоворотке, двойник Валентина с парковки.
— Заблудились, милостивый государь? Позвольте проводить в залу.
Молодец улыбался во все тридцать два зуба, но что-то в его лице подсказывало Андрею: он здесь вовсе не для того, чтобы указывать дорогу заблудившимся гостям. Точно такие же молодцы дежурили на лестнице, по которой Гумилев поднимался в библиотеку.
— Арктика, — наудачу сказал Андрей, но парень, не переставая улыбаться, покачал головой.
— Это не здесь, милостивый государь, а там, откуда вы изволили прийти.
«Похоже, здесь еще какое-то тайное собрание, — подумал Гумилев, — и на него меня не пригласили. Ну и ладно, хватит с меня этих тайн мадридского двора…»
— Позвольте проводить, — настойчиво повторил охранник.
— Не утруждайся, — холодно сказал Андрей. — Я и сам найду дорогу.
Он повернулся и пошел назад. Но, дойдя до лестницы, неожиданно для самого себя не стал спускаться на первый этаж, а поднялся на третий.
Это был не полноценный этаж, а скорее, мансарда под скошенной крышей. Здесь стояло два бильярдных стола — для русского бильярда и для пула, — кожаный диван и три высоких кресла. Между креслами располагался низкий курительный столик с тяжелыми медными пепельницами. В углу был оборудован американский бар — обитая металлом стойка и деревянные стеллажи, заставленные разноцветными бутылками.
Народу здесь было совсем немного. Трое пожилых кавказцев сидели в креслах, куря ароматные сигары, смутно знакомый Гумилеву патлатый молодой человек в огромных очках — кажется, модный диджей — играл на бильярде с модным дизайнером Сашей Пигаль, за стойкой протирал бокалы белоснежным полотенцем лысоватый бармен в футболке с портретом Шекспира. Перед ним, спиной к Андрею, на высоком барном табурете сидела девушка в сильно декольтированном сзади черном платье.
