Алексей Калугин - Лабиринт
Хелм опустил голову и умолк. Подождав немного, Серегин задал новый вопрос:
– Насколько я вас понял господин Хелм, обряд перерождения представляет собой некое жесткое воздействие на психику, ведущее к частичной или полной деградации личности человека?
– Нет, – не поднимая головы, ответил Хелм. – Перед перерождением человек по-настоящему мертв.
– Мертв физически?
– Да. Кул заставляет людей убивать друг друга.
– Вы хотите сказать, что после этого Кул воскрешает мертвых? – с недоверием спросил Серегин.
– Я не знаю, кто и как возвращает их к жизни, но в поселке полно людей, которым на моих глазах вспарывали животы и перерезали горла.
Серегин озадаченно потер пальцами брови. Возникшей паузой решил воспользоваться Кийск:
– Скажите, господин Хелм…
– Господин Костакис! – решительно оборвал его Серегин. – Я веду официальную беседу, которая записывается на диктофон! – Он выключил диктофон и отмотал запись назад до реплики Кийска. – Если вы хотите задать какой-то вопрос, то вначале дайте об этом знать мне.
– Хорошо, господин инспектор, – не стал спорить с Серегиным Кийск и снова обратился к Хелму: – Скажите, двойники, то есть, простите, перерожденные, проявляют агрессивность по отношению к людям, не прошедшим обряда?
– Нет, если этого от них не требует Кул.
– Вы никогда не замечали, что у некоторых людей в поселке есть двойники?
– Нет. Может быть, только у Кула? Я никогда не видел двух Провозвестников одновременно, но порою действительно возникает ощущение, будто Кул вездесущ.
– Легко ли узнать перерожденного?
– Для того, кто знал его прежде, да. Перерожденные помнят все, что с ними было до перерождения, но ведут себя не так, как раньше. Они становятся замкнутыми, немногословными, порой – рассеянными. Но посторонний человек, как мне кажется, не заметит в них ничего необычного. Отличительной чертой всех перерожденных является, пожалуй, только покорность и готовность, не рассуждая, исполнять все, что им велят. Еще я заметил, что их поведение заметно меняется в зависимости от того, кто находится рядом с ними. Перерожденные как бы подстраиваются к настроению окружающих. Мне думается, что если их освободить от жесткого психологического прессинга, царящего в нашей колонии, то они станут вполне нормальными людьми.
– Существуют ли списки перерожденных?
– Если только у самого Кула.
– По вашей оценке, как много в поселке перерожденных?
– Примерно половина всего населения.
– Господин Костакис, вы злоупотребляете моим терпением, – подал голос Серегин.
– Еще несколько коротких вопросов, если разрешите, господин инспектор. Скажите, господин Хелм, после того как людей перед перерождением умерщвляют, что происходит с их телами?
– Не знаю. Они остаются в Храме.
– В Храме есть помещения, в которые не допускаются прихожане?
– Конечно. Всех пускают только в молельный зал. В остальные помещения Храма вход, с позволения Провозвестника, разрешен только посвященным.
– Храм всегда находился на том же месте, где сейчас?
– Господин Костакис, – снова напомнил о себе Серегин.
– Этот вопрос последний, – заверил его Кийск.
– Храм действительно перенесли на новое место по настоянию Кула. Произошло это уже давно, кажется, месяца через два или три после основания колонии. Кул тогда сказал, что новое место больше подходит для Храма, поскольку в нем пересекаются два мощных потока божественной Воли и Любви. Нам пришлось здорово потрудиться, очищая площадку от огромных валунов, и дыру пришлось закрывать панелями.
– Дыру?
– Да, дыру в земле, очень глубокую. Она уходила вниз вертикально, как шахта. Как-то раз в поселке пропал человек. Спустя два дня один из братьев, проходя рядом с каменным завалом, услышал крик о помощи, доносящийся словно из-под земли. Человека извлекли из колодца, в который он упал, целого и невредимого. Он только не помнил ничего, что произошло с ним после того, как он свалился в яму. Кул объяснил его чудесное спасение проявлением божественной Воли.
– Благодарю вас, господин Хелм, – сказал Кийск и, повернувшись к Серегину, добавил: – У меня больше нет вопросов.
– Неужели вы наконец удовлетворили свое любопытство? – язвительно осведомился инспектор.
– Да, господин Серегин. Спасибо, что предоставили мне такую возможность.
– Я вижу, вас заинтересовали методы работы Кула?
– У меня есть для этого основания.
Серегин насмешливо хмыкнул, включил диктофон и повернулся к Хелму, устало прикрывшему глаза.
– Итак, господин Хелм, вы свидетельствуете, что Бенджамин Кул, называющий себя Провозвестником, используя свое положение управляющего колонии, насильственно ввел в возглавляемой им общине некий мистический культ, так называемый обряд перерождения, который приводит к необратимым изменениям человеческой психики.
– Да.
– Вы готовы повторить сказанное вами под присягой?
– Да.
– Как часто совершается обряд перерождения?
– Примерно раз в неделю. Точный день Кул назначает сам.
– Вам известно, когда он состоится в очередной раз?
– Сегодня после захода дневного светила. Жертвой должен был стать я.
– Без вас обряд отменят?
– Конечно, нет. Кулу не составит труда найти мне замену.
– Вы хотели бы сами что-нибудь добавить, господин Хелм?
Хелм покачал головой и развел руки в стороны.
– В таком случае, господин Хелм, будем считать нашу предварительную беседу оконченной. Благодарю вас.
Серегин нажал на кнопку остановки записи.
– Лейтенант Брас, – сказал он. – Поручите кому-нибудь проводить нашего гостя в свободную каюту. Господин Хелм, должно быть, устал, и ему требуется отдых.
Брас сделал знак Шагалову. Тот подошел к двери и жестом пригласил Хелма следовать за собой.
Как только дверь за ними закрылась, Серегин, хлопнув ладонями по столу, поднялся во весь рост и обвел оставшихся в комнате торжествующим взглядом.
– Итак, господа, сегодня мы покончим с Провозвестником. Лейтенант Брас.
– Да, господин инспектор?
– На корабле остаются только двое вахтенных. Остальных снарядите по полной форме, как для боевого выхода. Мы отправимся в поселок и с поличным арестуем Кула во время обряда.
– Я не советую вам этого делать, – во всеуслышание заявил Кийск.
– Да? – Серегин, перегнувшись через стол, подался в сторону Кийска. – Вы считаете, что Кул представляет интерес и для вашего ведомства?
– Мне все равно, кто арестует Кула, – сказал Кийск. – Я не против, если это сделаете вы, но, в таком случае, вам следует вызвать подкрепление.
– Это уже камешек в ваш огород, лейтенант, – усмехнулся Серегин. – Похоже, господин Костакис сомневается в том, что восемь специально обученных и хорошо подготовленных десантников способны призвать к порядку кучку религиозных фанатиков.
