Галина Гончарова - Средневековая история. Цена счастья
– Твари!
– Сам виноват. Надо бы тщательнее приглядываться к тем, кого на работу берешь, а ты – с глаз долой, из сердца вон. Джес, ты с Августом вел дела?
– Было такое.
– Вот и посмотри на него. Умница, профессионал.
– Разве что слишком со своими мастеровыми носится.
– А ты привыкай. Лилиан – такая же. Если кто ее людей тронет – стеной встает.
Джес помотал головой. Вот уж во что верилось с трудом.
– Истерики закатывает?
– Я же тебе говорил: ее опоили.
Граф Иртон тяжко вздохнул.
– Что вы от меня хотите?
– Значит, так. – Эдоард смотрел жестко и холодно. – Сегодня на балу присмотрись к своей жене, а завтра-послезавтра я устрою вам встречу. Поговоришь, подумаешь… Мне кажется, что она тебе понравится. Если поведешь себя по-умному – я вам помогу. А по-глупому…
– Видел бы ты, как придворные взглядами ее облизывают, – усмехнулась Алисия.
Джес не видел. Но внутри что-то дернулось. Его жену? Вот еще не хватало!
– Сейчас Ричард вернется, пойдешь к придворным портным. Потом поспишь пару часов до бала – и действуй. Столько женщин по тебе вздыхают, неужели свою жену не обаяешь?
В этом Джес не сомневался.
– И еще… на-ка вот, посиди почитай на досуге. – Эдоард вытащил из ящика стола и поставил на стол большую шкатулку. Положил на ее крышку маленький ключик. – Здесь протоколы допросов. Приятного чтения.
О том, что они были слегка фальсифицированы, чтобы произвести нужное впечатление, Джесу знать не стоило. Пусть изучает и проникается всей глубиной трагедии.
– И вот это заодно. – На стол легло еще несколько свитков. – Твоя жена, как ты понимаешь, попала под мой надзор достаточно давно. Вот и полюбопытствуй, чем она без тебя занималась.
– А…
– А обо всем остальном потом поговорим.
– С вашего позволения, ваше величество, я тоже откланяюсь? – Алисия присела в реверансе и, дождавшись милостивой улыбки и кивка короля, направилась к двери.
Джес неловко встал из кресла, поклонился, сгреб со стола шкатулку и направился вслед за матерью. Эдоард покачал головой, глядя ему вслед.
Балбес, хоть и сын родной. Не в отца пошел.
Рик вошел в кабинет отца не без робости, но Эдоард смотрел тепло, и его высочество перевел дух. Значит, разноса точно не будет.
– Ну садись, рассказывай.
– Да вроде и не о чем, – развел руками Рик.
– Анелия или Лидия?
– Анелия.
– Уже неплохо.
– Так ведь ты ее и хотел, разве нет?
– Именно ее, – не стал отрицать Эдоард. – С Гардвейгом нам дружить надо.
– Значит, будем. А что это за история с заговором?
– Догадался, что все не так просто?
– Понял. Но ты не хочешь, чтобы об этом знал Джерисон?
Эдоард кивнул:
– И ты ему никогда не скажешь.
– Почему?
– Потому что у Эдмона был ребенок не от служанки. А от Амалии.
Рик выругался и задумался.
– Вот-вот.
– Тогда все становится на место. И поэтому дядя Джайс его отравил?
– Именно поэтому. Дочь, любимая и родная…
Рик задумался.
– А кто, что…
Эдоард выставил на стол вторую шкатулку. Уже чуть поменьше, но со специальной печатью, означающей «Только для королевского взора».
– Здесь протоколы. Они будут храниться сначала у меня, а потом у тебя. И, Джес, сам понимаешь…
– Для него это будет страшный удар.
– Не будет. Потому что этого – не было. Никогда.
– Как прикажешь.
– Прочитаешь – сам поймешь.
– Хорошо. Сегодня займусь. А что с женой Джеса? Тут тоже все не так просто?
– Любопытство заело? – усмехнулся Эдоард.
– Не то слово. Сам понимаешь, мы в чужой стране, письма просматриваются, раскрывать наши внутренние дела тоже не с руки, толком ничего не узнаешь, а слухи ходят страшные! Графиня то вирман нанимает, то ханганов, то…
– Слухи не сильно врали.
– Так что же все-таки произошло? Интересно же.
– Бумаги на эту тему у Джеса. Потом возьмешь посмотришь. Все не настолько страшно. Жила-была девочка, Лилиан Брокленд. Жила в глуши, в своем доме, общалась только с отцом, человеком незаурядным, но своеобразным. Вышла она замуж. В первую ночь волновалась, потом в шоке была, а потом муж ее в глушь отослал, даже не приглядевшись. Лилиан с себя вины не снимает, говорит, что могла бы… но что она могла? Джес ведь ее и видеть не желал.
– Было такое.
– Вот. А там ее и опаивать начали. Когда она потеряла ребенка – была на грани смерти. Опаивать ее перестали, думали, что умрет, но благодаря заботе служанки она пришла в себя. А умная женщина… да еще с характером, да если она умирать не желает – это серьезно.
Рик тряхнул головой.
– Железная госпожа?
– О нет. Лилиан очень милая и обаятельная женщина. Но есть в ней… нечто. Она мила, она любезна, она многое знает, но… это как надрыв.
– Не понимаю.
– Она не желает править. Ей даром власть не нужна. И деньги она на себя не тратит. Любая женщина, получая столько, сколько она, накупила бы себе нарядов, побрякушек… эта – нет. Она обучает за свой счет детей бедноты. Кормит их, одевает, содержит на всем готовом, чтобы, как она выразилась, эти дети не пополнили городское дно, а стали верными слугами короны.
– Ради короны?
– В том-то и дело, что ради детей.
Ричард покачал головой:
– Странно как-то.
– И мне было странно. А потом я разобрался. Она ведь третье поколение. Отец Августа был отличным военным, он сам корабел от Альдоная, ну а его дочь и того интереснее – кровь не спрячешь.
– Может быть… а ее не могли подменить?
– Нет. Она все время была на глазах у слуг, да и кто?
– Сосед, еще кто-то…
– Отец ее опознал.
Рик пожал плечами.
– Как сказка. Сидел человек на лавке пятьдесят лет, а потом взял меч и пошел врагов крошить.
– Жизнь интереснее сказки бывает.
– Это верно. А с Джесом что?
Взгляд Эдоарда похолодел.
– Дай ему понять, что я им не слишком доволен. Если он поссорится с женой, пусть пеняет на себя.
– А если полезет в бутылку?
– Пусть в ней и остается. Иди, посиди, почитай, подумай.
Рик ушел. Спустя два часа он вернул документы отцу и отправился в покои Джеса.
Граф Иртон пребывал в ступоре. Шкатулка с пергаментами была открыта. Их явно читали, выдергивали, кое-как засовывали обратно, пара свитков упала на пол… Рик посмотрел на эту картину и принялся разливать вино.
Джес выпил кубок вина, как воду. Синие глаза были тоскливыми.
– Рик, я болван?
– Нет.
– А чувствую себя именно так. Столько всего не заметить… с ума сойти!
– И что ты теперь делать будешь?
– Пойду на маскарад.
