Орсон Скотт Кард - Ксеноцид
Нельзя сказать, что Валентина всей душой принимала подобный метод общения с незнакомыми людьми, но она сама не раз становилась свидетелем, как, будучи наставницей, Пликт молчанием вынуждала учеников – детей Валентины – иметь дело с собственными мыслями. Во времена Валентины и Эндера было принято подстегивать учеников диалогами, вопросами, разного рода доводами. Но Пликт заставляла подопечных самих разбирать спор, сначала выдвигая аргументы «за», а потом выдвигая доводы «против», пытаясь опровергнуть собственные размышления. Однако этот метод был под силу очень немногим. Валентина заметила, что Пликт так умело пользовалась им только потому, что ее бессловесность не проявлялась как обыкновенное нежелание говорить. Ее проникающий внутрь взгляд сам по себе был равноценной заменой сомнению. Когда студент сталкивался с подобной немигающей преградой, он волей-неволей вскоре начинал сомневаться в собственной правоте. Каждое сомнение, которое ученик рассматривал и отбрасывал, заводило его все дальше вглубь, пока он не натыкался на истинную причину недоверчивого взгляда Пликт.
Старшая дочь Валентины, Сифте, как-то сказала, что противостоять Пликт – все равно что «смотреть на солнце». Теперь пришла очередь Эндера и Миро иметь дело с всевидящим оком и всеоспаривающими устами. Валентине захотелось рассмеяться при виде того, как неловко они переступают с ноги на ногу, захотелось подбодрить их, а заодно отвесить дружеского пинка Пликт и приказать ей «не быть плохой девочкой».
Вместо того Валентина подошла к двери здания и распахнула ее. Засова не было, снаружи была приделана только ручка. Дверь отворилась легко. Валентина придержала ее, тогда как Эндер встал на колени и прополз внутрь. За ним последовала Пликт. Миро тяжело вздохнул и медленно опустился на четвереньки. Он и ходил-то с трудом, а ползал вообще еле-еле – каждая нога и рука, казалось, двигались сами по себе, будто запаздывая на секунду в раздумье, что же делать дальше. Наконец он скрылся внутри, пришла очередь Валентины. Она согнулась и суетливо пролезла в дверь. Валентина была самой маленькой, ей по большому счету даже не пришлось ползти.
Свет проникал внутрь только со стороны двери. Помещение оказалось пустой комнатой с грязным полом. Когда глаза Валентины привыкли к сумраку, она поняла, что густая тень в углу на деле являлась жерлом тоннеля, уходящего под землю.
– Внизу, в тоннелях, нет никакого освещения, – сообщил Эндер. – Королева будет вести меня. Вы должны держаться друг за друга. Валентина, ты пойдешь последней, хорошо?
– А можно спуститься вниз как-нибудь не ползком? – поинтересовался Миро.
Для него это играло немаловажную роль.
– Да, – ответил Эндер. – Потому-то она и избрала этот тоннель.
Они взялись за руки. Пликт сжимала пальцы Эндера, Миро встал между двумя женщинами. Эндер провел их по ступенькам в отверстие. Ход уходил круто вниз, полнейшая темень впереди выглядела весьма устрашающе. Но Эндер остановился, хотя тьма вокруг них еще не успела сгуститься.
– Чего мы ждем? – спросил Миро.
– Нашего провожатого, – сказал Эндер.
И словно в ответ на его слова, прибыл провожатый. Мелькнула черная сегментированная клешня, которую увенчивали два противостоящих пальца, и ткнулась в руку Эндера. Эндер протянул левую руку и «защелкнул» палец жукера – словно черные клещи сомкнулись вокруг его запястья. Проследив за рукой жукера, Валентина попыталась рассмотреть, что же скрывается дальше. Однако все, что она смогла различить, – это небольшая тень ростом с ребенка и мягкий отблеск хитинового тела.
Ее воображение дополнило отсутствующие детали, и она невольно содрогнулась.
Миро что-то пробормотал по-португальски. Значит, и его не оставило равнодушным появление жукера. Пликт, впрочем, осталась, как прежде, безмолвной; похоже, ее абсолютно не тронуло явившееся чудовище. И тут Миро шагнул вперед и, потянув за руку Валентину, начал спускаться в кромешную тьму.
Эндер знал, насколько трудным покажется остальным этот переход. До сих пор только он, Новинья и Эла навещали Королеву Улья, да и то Новинья приходила всего один раз. Темнота слишком давила на нервы, требовалась вся сила воли, чтобы продолжать двигаться вниз, ничего не видя вокруг, но по тихим звукам различая, что где-то поблизости кипит невидимая глазу жизнь.
– Мы можем разговаривать? – спросила Валентина. Голос как бы поглотила густая чернота.
– Хорошая мысль, – отозвался Эндер. – Их ты, во всяком случае, не побеспокоишь. Они не обращают внимания на шум.
Миро что-то сказал. Не видя его губ, Эндеру стало значительно труднее понимать его речь.
– Что? – переспросил он.
– Мы оба хотим знать, далеко ли еще, – объяснила Валентина.
– Не знаю, – сказал Эндер. – Она может находиться где угодно. Здесь десятки детских. Но не беспокойтесь. Я уверен, что выведу вас.
– Я бы тоже вывела, – усмехнулась Валентина. – Особенно с фонариком.
– Никакого света! – резко отрубил Эндер. – При кладке яиц солнечный свет необходим, но после этого он только затрудняет их развитие. А на определенной стадии вообще может убить личинок.
– Но ты-то сможешь в темноте выбраться из этого кошмара? – уточнила Валентина.
– Скорее всего, – ответил Эндер. – Здесь все построено по определенной схеме. Что-то вроде паутины. Когда ты прочувствуешь общую структуру, поймешь, куда ведет каждое ответвление тоннеля.
– Так, значит, эти тоннели проложены не наобум? – В вопросе Валентины прозвучала изрядная доля скептицизма.
– Вспомни тоннели на Эросе, – сказал Эндер.
На самом деле ему так и не представилась возможность подробнее ознакомиться с ними, когда он жил на Эросе в качестве главнокомандующего флотом землян. Астероид был насквозь источен жукерами – они использовали его как аванпост для заброски кораблей в Солнечную систему; затем, будучи захваченным в ходе Первого Нашествия жукеров, Эрос превратился в штаб союзных сил землян. Все месяцы, проведенные там, Эндер посвятил изучению тактики и стратегии управления флотом в космическом пространстве. Однако уже тогда он уловил что-то необычное в этих тоннелях, хоть и не понял их. Но когда Королева Улья впервые привела его в свои подземные норы на Лузитании, Эндер обнаружил, что все изгибы и повороты катакомб ему смутно знакомы. Он будто предчувствовал их, нет, ему казалось, что именно так все и должно быть.
– Что такое Эрос? – задал естественный вопрос Миро.
– Астероид неподалеку от Солнечной системы, – пояснила Валентина. – Место, где Эндер свихнулся.
Эндер попытался объяснить им, как устроена система тоннелей. Но это оказалось слишком сложным для понимания. Слишком много всевозможных исключений, чтобы охватить систему во всех подробностях – чем больше к ней присматриваешься, тем более запутанной она кажется. Однако, по словам Эндера, система всегда повторялась, раз за разом. А может быть, Эндер просто очень глубоко проник в мозг Улья, когда изучал жукеров, готовясь к финальному сражению. Может быть, он просто научился думать как жукер. В любом случае Валентина была права – он расстался с какой-то частичкой человеческого мозга и, похоже, добавил туда немного мышления жукеров.
Наконец, когда они повернули за угол, впереди замерцал тусклый свет.
– Graҫas a deus, – прошептал Миро.
Эндер с некоторым удовлетворением отметил, что Пликт – эта каменная женщина, которая не имела ровно никакого сходства с той талантливой студенткой, которую он помнил по Трондхейму, – тоже с облегчением вздохнула. Может быть, в ней еще теплится жизнь.
– Почти пришли, – заключил Эндер. – А поскольку она сейчас откладывает яйца, то, стало быть, она в хорошем настроении.
– А она не станет возражать против нашего бесцеремонного вторжения? – забеспокоился Миро.
– Она испытывает сейчас что-то вроде легкой сексуальной эйфории, которая продлится несколько часов, – сказал Эндер. – Это приводит ее в дружелюбное расположение духа. Королевы Улья всегда окружены рабочими и дронами, которые функционируют как части их тела. Они не ведают стыда.
Эндер ощущал ее присутствие. Разумеется, она могла связаться с ним в любое время, но, когда он приближался к ней, у него создавалось впечатление, будто она дышит ему прямо в мозг; на него наваливалась гнетущая тяжесть. Интересно, остальные почувствовали что-нибудь или нет? Сможет ли она общаться с ними? С Элой ничего не вышло – Эла так и не смогла нащупать тонкую ниточку их безмолвного разговора. Что же касается Новиньи, то она отказывалась говорить об этом и всячески отрицала, будто что-нибудь слышала, но Эндер подозревал, что Новинья просто отвергает саму возможность соприкосновения их сознаний. Королева Улья сказала, что достаточно ясно чувствует их мысли, но не может заставить услышать себя. Сегодня предстоит то же самое?
Было бы здорово, если бы Королева Улья могла разговаривать еще с каким-нибудь человеком! Она, правда, заявляла, что это в ее силах, но за прошедшие тридцать лет Эндер стал понимать: Королева Улья не способна ощущать разницу между уверенными оценками будущего и отчетливыми воспоминаниями о прошлом. Она, казалось, в равной степени ориентировалась как на свои предположения, так и на воспоминания, однако, когда со временем ее предположения все же оказывались ложными, она словно не помнила, что предрекала будущее, отличное от того, в которое уже превратилось прошлое.
