Сергей Герасимов - Чужие глаза
– Короче, – сказал программист и вставит в рот сигарету, – короче, как видите, все идет по плану. Я же говорил. Насколько я понимаю, он все-таки положил ее в постель. И она совершенно не сопротивляется. Сейчас ее мозг именно в том состоянии, чтобы принять наш управляющий сигнал. Конечно, я ничего не гарантирую с первого раза, но, если у нас получится сейчас, ей захочется потом еще и еще. Женщины все устроены одинаково.
– Что ты в них можешь понимать, – возразил босс, – тебе больше нравятся программы, чем женщины.
– Конечно! Но только дайте мне цифровую модель женщины, и я ее уболтаю за пятнадцать секунд.
И он улыбнулся неприятной лягушачьей улыбкой.
* * *Два дня спустя они с Фомой сидели на диване в ее комнате. Маша показывала Фоме альбом с фотографиями. В этот раз она сидела на его коленях, обняв за шею одной рукой и прижавшись так сильно, что чувствовала стук его сердца, благо, папаши не было дома. Сейчас, думая об отце, она называла его про себя не иначе, чем «папашей», и чувствовала странную неприязнь по отношению к нему.
– Скажи, что ты меня не любишь, – попросила она.
– Зачем?
– Я не заслужила твоей любви, но я хочу ее заслужить.
– Правда? – спросил Фома. – Что бы ты могла сделать ради меня?
– Все.
– Так-таки все?
– Почти все. Но я хочу что-нибудь для тебя сделать. Давай я уговорю папашу тебя выкупить, а потом отпущу тебя на свободу. Ты будешь принадлежать сам себе. И любить меня, если я этого заслуживаю.
– Тебе не мешает то, что я не настоящий?
– Нисколечко. Я иногда думаю, что, если я вдруг найду твою живую копию, того парня, с которого тебя списали, смогу ли я его полюбить так же, как тебя? И знаешь, на самом деле он мне не нужен. Мне нужен только ты.
Затем пришел врач. Тот самый, который предложил идею наружного протеза и впервые представил ей Фому. Врач навещал ее два раза в неделю, что-то проверял, подключал какие-то контакты, говорил умные слова. И каждый раз после его прихода, Маша отчего-то еще больше, сильнее и напряженнее начинала думать о Фоме. В ночь после его прихода ее сны всегда бывали самыми бесстыдными, а на следующий день она обязательно ссорилась с отцом по поводу каких-то пустяков.
В этот раз врач осмотрел ее, как всегда, но выглядел он более довольным, чем обычно.
– Все в порядке? – спросила она.
– Да, все идет отлично, – ответил врач. – Протез вам идеально подходит. Никаких признаков несовместимости.
– Рада это слышать.
– Однако мне нужно поговорить с Фомой и протестировать некоторые из его систем. Это займет около получаса. Займите себя чем-нибудь пока.
– Я почитаю книгу, – ответила Маша. – Только верните мне его побыстрее, а то я скучаю.
– Без него?
– Без своих глаз, – ответила она.
В ее квартире было два этажа, по шесть комнат на каждом. Врач и Фома удалились для осмотра. Маша включила приставку, позволявшую ей читать книги, быстро пролистала каталог, но не увидела ничего, достойного внимания. На самом деле ей сейчас не хотелось читать. Ей только хотелось думать о нем. Она достала из-под подушки куклу, потертого тряпочного Фому, и поцеловала ее. Затем принялась мечтать. Ее мечты были совершенно сумасшедшими, настолько сумасшедшими, что довольно быстро она потеряла нить и задумалась о том, о чем же, собственно, она мечтала только что. Затем ей жутко захотелось услышать его голос.
Она встала с диванчика, подошла к двери и приоткрыла ее. В последние месяцы ее слух стал значительно острее и избирательнее. Сейчас она могла бы без труда выделить нужный голос из хора ненужных. Она слышала так же хорошо, как кошка. Она прислушалась. Где-то в дальней комнате, на нижнем этаже, говорили двое. Ее сердце вдруг екнуло: она услышала грубые и раздраженные интонации в голосе врача. Без сомнения, Фому за что-то разносили. Значит, не все на самом деле шло так хорошо, как она думала.
Пройдя в соседнюю комнату, она открыла еще одну дверь. Сейчас звуки голосов стали еще отчетливее. Но сейчас происходило что-то совершенно непонятное. Сейчас Фома кричал на врача. Судя по всему, он был зол и говорил плохие слова, которые Маша не могла разобрать. Но интонацию она улавливала четко. Она не могла ошибиться.
Она вернулась и села на свой диванчик. Затем достала тряпичного Фому.
– Что это значит? – спросила она куклу.
Кукла, разумеется, не отвечала.
– Молчишь? Зачем ты мне соврал? Ты ведь говорил мне, что не можешь повысить голос на человека, а я тебе верила. Ты говорил мне, что неспособен на насилие, убийство и воровство, и я тебе снова верила. Сколько же раз ты меня обманывал, милый? Счастье это всегда вопрос веры, да? Может быть. Но кое-что мы все-таки можем проверить.
Она встала и вышла на веранду, подставив лицо солнцу. Ее глаза воспринимали яркий свет. Квартира занимала восьмидесятый и восемьдесят первый этажи небоскреба, причем каждая из наружных комнат имела французские окна, открывающиеся вертикально и выходящие на небольшие веранды с очень невысоким ограждением по самому краю. Эти веранды казались опасными, но на самом деле человек не мог упасть вниз, упасть могла только вещь. Мощное защитное поле срабатывало каждый раз, когда человек приближался на опасное расстояние к краю. Она стояла и слушала шум машин далеко внизу. В четырехсот двадцати метрах вниз по вертикали проходила оживленная магистраль.
* * *Несколько часов спустя она вошла в Гипернет и вытащила оттуда с десяток серьезных сайтов, посвященных андроидам. Она убедилась, что, как ни странно, Фома говорил ей правду: при производстве в каждого андроида обязательно вставляли несколько императивных блоков, которые отключали нежелательное поведение. Контроль за этим был чрезвычайно жестким. Поэтому Фома не мог бы повысить голос, разговаривая с человеком. Это означало одно из двух: либо Фома на самом деле не робот, а человек. Либо врач на самом деле не человек, а робот. Обе эти возможности казались ей равновероятными.
На следующий день она осторожно спросила Фому, есть ли какие-нибудь доказательства тому, что он не человек.
– Зачем это тебе? – удивился он.
– Но ты ведь спишь со мной сейчас. Представь себе, что будет, если ты окажешься человеком.
– Глупейшая идея из всех, которые я когда-либо слышал.
– И все-таки?
– Меня можно выключить. На моем затылке есть место, где можно раздвинуть кожу. Оно похоже на небольшой шрам. Там внутри выключатель.
– Я могу попробовать?
– Да. Но когда ты меня отключишь, отключится и твое зрение. Ты должна будешь включить меня на ощупь. И, кроме того, непривычному человеку на это лучше не смотреть. Ты могла бы увидеть голые позвонки, мышцы и сосуды. Тебя бы могло просто стошнить.
