Р. Лафферти - Шесть пальцев времени
* * *
Чарльз Винсент совсем не видел его лица. В некоторых из этих клубов очень темно, а в «Голубом петухе» было как в склепе. Винсент наведывался в клуб примерно раз в месяц, обычно после работы, когда не хотелось идти домой, или когда его грызло чувство тревоги.
Граждане штатов, которым повезло больше, могли не знать о секретах таких клубов. Там же, где жил Винсент, единственными заведениями были пивные бары, а спиртные напитки подавали только в клубах, допуск в которые осуществлялся по членским карточкам. Неудивительно, что даже такой маленький клуб, как «Голубой петух», насчитывал тридцать тысяч членов. Маленькая номерная карточка, в которую член клуба вписывал свое имя, стоила доллар в год. Нужно было иметь ее при себе — или уплатить доллар за новую карточку, — чтобы попасть внутрь.
Внутри клуба не было никаких развлечений. Вообще ничего, кроме тесного полутемного помещения с барной стойкой.
В баре сидел человек, потом его не стало, потом он появился вновь. И всегда там, где он сидел, было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо.
— Интересно, — обратился он в Винсенту (или к бару в целом, хотя других посетителей не было, а бармен дремал), — вы читали Зурбарина о связи полидактилии[1] с гениальностью?
— Никогда не слышал ни о такой работе, ни о таком авторе, — ответил Винсент. — Сомневаюсь, что и тот, и другой существуют.
— Я Зурбарин, — представился мужчина.
Винсент спрятал свой уродливый палец. Вряд ли можно было разглядеть его при таком освещении, и глупо было подозревать наличие какой-либо связи между его пальцем и замечанием мужчины. У Винсента был не настоящий двойной палец. Не был он ни шестипалым, ни гением.
— Боюсь, что вы меня не заинтриговали, — сказал Винсент. — Я уже ухожу. Собирался выпить еще стаканчик, да не хочу будить бармена.
— Быстрее сделать, чем сказать.
— Что?
— Ваш бокал полон.
— Полон? Да, полон. Это фокус?
— Фокус — название для чего-то или слишком легкомысленного, или слишком обманчивого для понимания сути. Но однажды долгим ранним утром месяц назад вы тоже имели возможность проделать такой фокус, и почти так же хорошо.
— Я? Откуда вы знаете о моем долгом утре, — при условии, что оно было, конечно?
— Я давно наблюдаю за вами. Немногие имеют оборудование, позволяющее следить за человеком, когда он на другой стороне времени.
* * *
На некоторое время воцарилось молчание, и Винсент глянул на часы, собираясь уходить.
— Интересно, — проговорил человек в темноте, — читали ли вы Шиммельпеннинка «Шестипалость и двенадцатиричное исчисление в Древней Халдее»?
— Не читал и сомневаюсь, что читал хоть кто-то. Смею предположить, что Шиммельпеннинк — это тоже вы, а имя придумали только что экспромтом.
— Я Шимм, это правда, но имя придумал много лет назад.
— Мне немного наскучила наша беседа, — сказал Винсент, — но я был бы признателен, если бы вы еще раз проделали фокус с бокалом.
— Только что проделал. И вам не скучно, вы напуганы.
— Чем? — спросил Винсент. Его бокал, и правда, был снова полон.
— Вы боитесь повторно оказаться в состоянии, которое, — в чем, правда, вы не уверены, — было сном. Но в том, чтобы быть невидимым и неслышимым, есть свои преимущества.
— Вы можете стать невидимым?
— Был только что, когда ходил за барную стойку, чтобы наполнить ваш бокал?
— Каким образом?
— Пешеход передвигается со скоростью около пяти миль в час. Умножьте эту цифру на шестьдесят — число времени. Когда я встаю со стула и иду за барную стойку, я перемещаюсь со скоростью триста миль в час. Поэтому я невидим для вас, особенно, если я двигаюсь в тот момент, когда вы моргаете.
— Кое-что не стыкуется. Возможно, вы и сходили туда и назад, но вы не смогли бы наполнить бокал.
— Нужно ли говорить, что мастерство обращения с жидкостями доступно не всякому новичку? В действительности существует много способов обмануть медлительную материю.
— По-моему, вы мистификатор. Вы знакомы с доктором Мэйсоном?
— Я знаю, что вы ходите к нему на прием, и я в курсе его тщетных попыток постичь некую тайну.
— Я по-прежнему считаю вас обманщиком. А вы можете вернуть меня в то состояние сна, в котором я побывал месяц назад?
— Это не сон. Но я могу ввести вас еще раз в это состояние.
— Докажите.
— Смотрите на те часы. Верите ли вы, что я могу указать на них пальцем и остановить их для вас? Для меня они уже стоят.
— Нет, не верю. Да, я догадываюсь, что должен верить, поскольку вижу, что вы только что остановили их. Но это может быть еще один фокус. Я не знаю, куда часы подключены.
— Так же как и я. Выгляните на улицу. Посмотрите на все часы, которые видны отсюда. Разве они не стоят?
— Стоят. Может, электричества нет во всем квартале.
— Вы же знаете, что оно есть. Окна в домах по-прежнему светятся, хотя уже довольно поздно.
— Зачем вы играете со мной? Получается ни „тпру“, ни „ну“. Или раскройте мне секрет, или честно скажите, что не раскроете.
— Секрет не прост. Его можно постичь, только усвоив всю философию и все учения.
— Для этого не хватит жизни.
— Не хватит обычной жизни. Но секрет секрета (если можно так выразиться) заключается в том, что человек должен использовать часть его в качестве инструмента познания. Человек не способен изучить все за одну жизнь. Однако, получив право сделать первый шаг — возможность читать, скажем, шестьдесят книг за время, которое он тратил раньше на одну, задуматься на минуту, израсходовав всего лишь секунду, выполнить дневную работу за восемь минут и таким образом сэкономить время для других дел, — с такими возможностями он может начать. Хотя должен предостеречь. Даже для самого умного это гонка на выживание.
— Гонка? Какая гонка?
— Гонка между успехом, который означает жизнь, и неудачей, которая означает смерть.
— Давайте отбросим театральность. Как входить в состояние и выходить из него?
— На удивление просто, так легко, что покажется ерундой. Сейчас я набросаю два схематических рисунка. Обратите на них самое пристальное внимание. Вот первый, воссоздайте его у себя в голове, — и вы войдете в „состояние“. Теперь второй рисунок, мысленно представьте его, — и вы вернетесь в нормальное время.
— Так просто?
— Это обманчивая простота. Весь фокус в том, чтобы разобраться, как это работает, — если хотите преуспеть, а значит, жить.
Чарльз Винсент попрощался и пошел домой, проходя милю менее чем за 50 обычных секунд. Он так и не увидел лица человека.
