Йэн Уотсон - В Верхнем меловом периоде с Летним пламенем
- Говорите, поезд захвачен? Кем?
Анита подняла пистолет, сжав его обеими руками.
- Сядь, или станешь первым!
- Первым? - проблеяла леди -средних лет в темно-синем костюме и с жемчугами. - Как это понять - первым?..
- Анита...
От меня до нее было всего-то футов шесть, не больше. В тоне моего обращения к ней сквозило, что раз уж между нами возникли какие-то отношения, не надо бы их ломать, не надо бы ей становиться врагом. Она удостоила меня скупой улыбки.
- Не беспокойтесь, с вами ничего не случится, - в к другим пассажирам, повысив голос: - Слушайте все, мы - "Друзья Азии"...
- А чье вы друзья у себя дома? - выкрикнул каков-то остроумец.
- Избави нас Боже от друзей... - усмехнулся кто-то еще. Навзрыд заплакала женщина.
- Мы передадим наши требования в Лондон по радио. Если они будут выполнены, наши единомышленники сообщат властям кодовую фразу, ее радируют нам, и мы поймем...
- Но какие требования, мисс? - осведомился старик в очках. - Я имею в виду: легко ли их выполнить? Не выходят ли они за грань возможного?
- Раз правительство прислушивается к. тем, кто требует высылки всех иммигрантов, то требований за гранью возможного уже не осталось...
Где-то грохнул выстрел. Смертельный или предупредительный? Как же легко оказаться убитым здесь, в этом поезде! Снотворное? Зачем, когда есть пуля? Достаточно притвориться героем, броситься на Аниту - и все. Но нет, я не вправе использовать ее для расчета с самим собой, не вправе обагрить ее руки и память, сделав ее убийцей. Лучше уж выбрать из террористов кого-то другого.
В середине вагона послышался спокойный голос:
- Советую подчиниться и сохранять хладнокровие. Я офицер Эс-Эй-Эс. В случае нужды я готов предложить себя в заложники...
- Вы все заложники! - закричала Анита.
- Понятно. Но избыточное число заложников создает неудобства для вас самих. Примите мой совет: ограничьтесь символическим числом, а остальных в знак доброй воли высадите на насыпь и позвольте им уйти. Надо полагать, движение поездов будет отменено. За теми, кого вы отпустите, пришлют специальный спасательный поезд.
- Как вас зовут?
- Джонс. Эндрю Джонс.
- Слушайте, генерал Джонс, мы решили задержать вас всех. Вас отведут в три задних вагона. Отведут под охраной. Мы не настолько наивны, чтобы в самом начале операции отпустить половину заложников.
- Это не наивность, мисс, а благоразумие. Между прочим, я вовсе не генерал. До генерала мне еще далековато.
- Поднимитесь, чтобы я вас видела. Но в проход не выходить.
Со своего места привстал высокий худой человек лет тридцати с небольшим. На нем был костюм сафари, словно он собрался в тропики.
- Покажите свой багаж. Поднимите его вверх одной рукой. Улыбка тронула губы Джонса, однако он подчинился.
- Вы предусмотрительны. Не вы ли, случаем, организатор всей этой затеи?
- Люди! Передайте чемодан сюда ко мне. Из рук в руки. Не вздумайте поднимать его высоко и тем более бросать на пол. - Когда чемодан с выбитыми на крышке инициалами владельца поравнялся с Анитой, она скомандовала: - Ключи!..
Джонс метнул связку ключей. Анита позволила ей отскочить рикошетом от двери у себя за спиной, потом подтолкнула ключи ногой в мою сторону.
- Опуститесь, пожалуйста, на колени, Бернард. Пододвиньтесь к чемодану и выверните его содержимое на пол. Потом возвращайтесь на место.
Джонс глянул на меня с острым интересом. Ах, ему непонятно: откуда Анита знает, как меня зовут? Если бы я напал на нее с колен, то пуля, наверное, прошла бы над головой, не задев меня.
- Рассудите сами, - произнес Джонс, нарочито растягивая слова, - стал бы я высовываться и представляться, будь у меня в багаже оружие?
Я вытряхнул на пол рубашки, нижнее белье, лосьон после бритья, другие личные вещи и еще порнографический журнал, хоть и не самого грязного пошиба. Анита, вороша вещи носком туфли, глянула на журнал с негодованием.
- Как вы прокормите столько ртов? - спросил Джонс.
- Нас снабдят продовольствием, - заверила Анита не Джонса, а вагон в целом. - Пришлют еще один локомотив с припасами.
- Но вы не подпустите его слишком близко? - не унимался Джонс. - На вашем месте я бы заминировал пути и спереди и сзади. Примерно в полумиле от состава, чтобы не оставить возможности газовой атаки.
- Вы угадали, все именно так. И кончайте выуживать у меня подробности. Утихомирьтесь и сядьте. Леди и джентльмены, приветствую вас в самом удобном для захвата виде транспорта на всей планете! Никакой проверки багажа на входе. И никаких шансов на то, что полиция предпримет штурм поезда из мелового периода...
В дальнем конце распахнулась дверь: в вагон ворвался молодой поджарый сикх в тюрбане, с клочковатой бородкой. И с помповым ружьем, которое он прижимал к груди, как младенца.
- Анита! Мы прочли по радио твой первый текст.
- Его акцент тоже был носовым, бирмингемским.
- Хочешь, я подменю тебя здесь?
- Хочу. Особенно присматривай вон за тем типом. "Кто посмел, тот и победил" - слышал такой девиз? Он из тех самых, из Эс-Эй-Эс. Будет пробовать заговорить тебя, убаюкать словами...
- Какая жалость, - произнес Джонс не вставая, - что вы никак не хотите обделывать свои делишки в Пенджабе или в Бенгалии. И что уж вас так приперло?
- Мы британцы, как и вы, - ответил молодой сикх.
- Но ведь после этой выходки вас немедленно выпроводят из Британии. И лишат права на въезд пожизненно. Вам не кажется, что вы действуете во вред собственным интересам?
- Мы готовы принести себя в жертву. И вас также, - нахмурился сикх. Кто-то всхлипнул.
- Мы внесем изменения в наше второе коммюнике, - возвестила Анита. - Да, мы из организации "Друзья Азии". Но данная операция проводится группой, которая присваивает себе имя, - она послала мне улыбку, - "Летнее пламя". Лето было долгим и жарким, не правда ли?
Я услышал собственный стон.
- Вы не имеете права...
- Почему же не имеем? Мы оказываем вам честь. Мог ли я объяснить ей, что никогда не смогу напечатать книгу "Летнее пламя",,если террористы используют ее название, обесчестят его? И другой заголовок для книги просто не годится; нет, не подойдет ни один. Этот связан с самой сутью сюжета, более того, он как бы вытекает из предыдущего моего романа "Весенняя роса"...
- Умоляю...
Анита полыхнула гневом.
- Может, вы боитесь, что вас заподозрят в сочувствии азиатам?
- Честно говоря, это не так уж...
Что может значить судьба какого-то романа для людей, готовых пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы их соплеменники обрели уверенность в завтрашнем дне? Ясно без слов, захват поезда с пассажирами - в высшей степени сомнительный путь к достижению каких бы то ни было целей: он почти наверняка вызовет отрицательную реакцию и не погасит расовую ненависть, а доведет ее до кипения (если, конечно, шок не образумит страну и правительство, но на это надежды мало). Однако Анита и ее дружки-приятели так далеко не заглядывают. Я покосился на шрам, изувечивший ее щеку. Вместо того чтобы жить в страхе и отчаянии, Анита и компания предпочли действовать. Их несчастья грандиозны, мое несчастье крохотно. Но в этом крохотном несчастье - вся моя жизнь; это мое личное несчастье, моя неотъемлемая собственность, точно так же, как моей личной собственностью был восторг, обернувшийся ныне несчастьем.
