Генри Каттнер - Столкновение в ночи
Рис пожал плечами.
- Ну, хорошо. Капитан Скотт распорядится насчет тебя, Кэн. И помни: дисциплина играет у нас решающую роль.
Парень с трудом сдержал радостную улыбку.
- Спасибо!
- Капитан, - дополнил Рис.
Скот встал, кивнул Кэну, и они вместе вышли. В приемной находился телевидеопередатчик, и Скотт вызвал штаб Дуне в Крепости Монтана. Оператор, принявший вызов, вопросительно смотрел на него с экрана.
- Говорит капитан Скотт. У нас пополнение.
- Да, капитан. Готов фиксировать.
Скотт вытолкнул Кэна вперед и приказал:
- Сделай снимок этого человека. Он отправляется прямо в штаб. Имя Норман, фамилия - Кэн. Внеси его в список без обучения - личный приказ цинка Риса.
- Принято, капитан.
Скотт выключил аппарат. Кэн никак не мог справиться с улыбкой.
- Готово, - буркнул капитан с ноткой симпатии в голосе. - Все улажено. Какая у тебя специальность?
- Водолеты, капитан.
- Хорошо. И еще одно. Не забывай, что сказал цинк Рис. Дисциплина чертовски важна, а ты, возможно, еще не до конца понял это. Сейчас идет не война плаща и кинжала, не кавалерийская атака. Увлекательные приключения все это ушло в прошлое вместе с крестоносцами. Выполняй приказы, и у тебя не будет неприятностей. Удачи.
- Спасибо, капитан. - Кэн отсалютовал и ушел, широко шагая и раскачиваясь на ходу. Скотт усмехнулся. От этого парень быстро отучится.
Голос, донесшийся сбоку, заставил его резко повернуться. Рядом стояла Илен Кэн, стройная и прелестная в одежде из целофлекса.
- Несмотря ни на что, вы достаточно человечны, капитан, - заметила она. - Я слышала, что вы говорили Норману.
Скотт пожал плечами.
- Я сказал это для его блага и для блага Отряда. Один безрассудный солдат может причинить массу неприятностей, мисс Кэн.
- Я завидую Норману, - ответила она. - Вы ведете восхитительную жизнь, и мне бы тоже хотелось так пожить - не очень долго. Я - один из тех бесполезных отходов цивилизации, которые совсем уж ни для чего не пригодны. По этой причине один свой талант я довела до совершенства.
- Какой?
- Думаю, вы назвали бы это гедонизмом. Я наслаждаюсь жизнью, это редко бывает причиной скуки, но именно ее я сейчас испытываю. Мне нужно поговорить с вами, капитан.
- Слушаю, - сказал Скотт.
Илен Кэн скривилась.
- Неверный семантический термин. Я бы хотела проникнуть в вашу психологию. Но безболезненно. Скажем, ужин и танцы - это реально?
- Сейчас нет времени, - ответил Скотт. - В любой момент мы можем получить приказ. - Он не был уверен, хочет ли пойти с этой девушкой, хотя. Она его заинтересовала. Илен представляла собой самую интересную часть неизвестного ему мира, остальные же части его совершенно не интересовали. Геополитика или наука, не связанная с армией, ничего не говорили Скотту, были слишком чужды для него. Однако все миры соприкасаются в одной точке удовольствии. Скотт еще мог понять развлечения подводного общества, но был не в состоянии чувствовать симпатию к их работе или обычаям.
Портьера откинулась, вошел цинк Рис, прищурился.
- Мне нужно кое-что вам передать, капитан, - объявил он.
Скотт понял значение этих слов: прошли предварительные переговоры с цинком Мендесом. Он кивнул головой.
- Слушаюсь. Мне явиться в штаб?
Суровое лицо Риса как будто расслабилось, когда он взглянул на Илен, а потом на Скотта.
- До рассвета можешь быть свободен. До тех пор ты мне не нужен, но в шесть утра явись. Несомненно, у тебя есть личные дела.
- Понял, цинк. - Скотт смотрел, как Рис выходит. Конечно, он имел в виду Илен, но она этого не знала.
- Ну как? - спросила она. - Я отвергнута? Могли хотя бы поставить мне выпивку.
Времени было множество.
- С удовольствием, - ответил Скотт. Илен протянула ему руку, и они спустились на лифте на уровень земли.
Когда они поднялись на одну из Дорог, Илен повернула голову и перехватила взгляд Скотта.
- Я кое-что забыла, капитан. Вы могли условиться с кем-нибудь заранее, а я даже...
- Я ничего не планировал, - ответил он. - Ничего существенного.
И эта была правда. Поняв ее, он почувствовал благодарность к Джине. Связь с ней была довольно своеобразной и самой разумной при его профессии. Это называли свободным супружеством. Джина была ему не женой и не любовницей, а чем-то средним. Свободные Легионеры не имели твердой основы для семейной жизни. В Крепостях они были гостями. Вот почему женщины Свободных Легионеров жили в Крепостях, перебираясь из одной в другую вслед за своими мужчинами, а поскольку над ними всегда висела тень смерти, связь эта была достаточно свободной. Джина и Скотт жили в свободном супружестве пять лет, никогда не ставя друг другу никаких условий. Никто не ждал верности от Свободного Легионера. Они подчинялись железной дисциплине, и когда ненадолго расслаблялись в периоды мира, маятник отклонялся в обратную сторону.
Для Скотта Илен была ключом, который мог бы открыть двери Крепости двери, ведущие в мир, к которому он не принадлежал и которого не мог до конца понять.
2
Я чужестранец и я боюсь
этого неизвестного мира.
Хаусман.
Скотт обнаружил такие изыски, о существовании которых даже не подозревал, Илен, страстная гедонистка, посвящала свою жизнь именно таким тонкостям, они составляли смысл всех ее действий. Например, такая мелочь: чтобы придать особый вкус крепкому коктейлю Лунный Цветок, нужно процеживать его через насыщенный лимонным соком кусочек сахара, зажатый между зубами. Скотт принадлежал к людям, пьющим двойное виски, и как каждому среднему солдату, ему нравилось то, что он называл гидропонными напитками. Однако коктейли, предложенные Илен, действовали не менее успешно, чем терпкий, жгучий, янтарный двойной виски. В ту ночь она научила его таким тонкостям, как паузы между глотками, чтобы вдохнуть газа счастья, как объединение чувственного возбуждения с психическим при помощи аттракционов луна-парка. Все это могла знать только девушка вроде Илен. Однако, она не была типичной обитательницей Крепостей. По ее словам, она была отростком, случайным и бесполезным цветком на большой виноградной лозе, тянувшейся вверх многими побегами - учеными, техниками и социополитиками. Илен, как и Скотт, была по-своему обречена на гибель. Подводные жители служили Минерве, Скотт - Марсу, а Илен - Афродите. Не только как богине любви, но и как покровительнице искусства и наслаждения. Между Скоттом и Илен была такая же разница, как между Вагнером и Штраусом, между гремящими аккордами и переливчатыми арпеджио. В обоих крылась приглушенная горько-сладкая печаль, на которую сами они редко обращали внимание. Их объединяло чувство неопределенной безнадежности.
