Филип Фармер - Только во вторник
К тому времени Том уже стоял в своем цилиндре. Он переставил сомнамбулатор Дженни так, что теперь они стояли друг против друга. Две двери лишь немного искажали картину, но Дженни казалась еще более далекой в пространстве и времени, еще более недостижимой.
Спустя три дня, в середине зимы, Том получил письмо. Когда он выходил из дома, почтовый ящик на дверях загудел. Том вернулся и подождал, пока письмо будет отпечатано и выскочит в отверстие. Это оказался ответ на просьбу перемещения в другой день.
Отказ. Причина: отсутствие причин.
Это была правда. Не мог же он сообщить истинную причину, ее бы сочли еще менее убедительной. Он пробил отверстие напротив номера 12. ПРИЧИНА ПОПАСТЬ В ОБЩЕСТВО, ГДЕ МОИ ТАЛАНТЫ ПОЛУЧАТ ВОЗМОЖНОСТЬ РАЗВИТИЯ.
Том выругался. Как человек и гражданин он имеет право выбрать себе день, который ему нравится. По крайней мере, должен иметь. Что с того, что это хлопотно, требует перемещения личного дела и всех документов с момента рождения? Какая разница, что...
Нет, так можно злиться сколько угодно, и ничего не изменится. Он обречен на мир вторника.
Спокойно, буркнул он, спокойно. К счастью, я могу просить о перемещении неограниченное число раз. Попрошу снова. Думаете, мне надоест? Это вам надоест. Человек против машины. Человек против системы. Человек против бюрократии и бездушных законов.
Незаметно пролетели двадцать дней зимы, за ними восемь дней весны и вновь наступило лето. На второй из двенадцати дней лета он получил ответ на свою повторную просьбу.
Он не был ни отказом, ни согласием. В нем говорилось, что если по диагнозу астролога Том будет чувствовать себя в среду лучше, этот диагноз должен подтвердить психиатр. Том Пим подскочил от радости и щелкнул каблуками своих сандалий. Слава Богу, он живет во времена, когда астрологов не считают шарлатанами. Люди — то есть массы — потребовали признания астрологии и придания ей соответствующего ранга. Были приняты необходимые законы, у благодаря им у Тома теперь появился шанс.
Он спустился в сомнамбуларий, поцеловал дверь цилиндра Дженни и сообщил ей хорошую новость. Она не ответила, хотя Тому показалось, что глаза девушки слегка сверкнули. Конечно, то была иллюзия, но Том любил свои иллюзии.
Чтобы попасть на прием к психиатру и получить три консультации, потребовался еще год — сорок восемь дней. Благоприятным для Тома обстоятельством оказался тот факт, что доктор Зигмунд Трауриг был другом доктора Стелхели, астролога.
— Я внимательно изучил мнение доктора Стелхели и проанализировал ваше навязчивое стремление к этой женщине, — сказал психиатр. — Я согласен с коллегой, что вы всегда будете несчастны во вторник, хотя не совсем разделяю его мнение, что среда для вас лучшее место. Но раз уж вы вбили себе в голову эту мисс Марло, вам нужно переместиться. Правда, с условием письменного согласия на курс лечения у психиатра.
Только потом Том понял, что доктор Трауриг хотел от него избавиться из-за наплыва пациентов. А может, и нет.
Требовалось ждать, пока его бумаги перешлют властям среды. Сражение было выиграно лишь наполовину — в среде могли от него отказаться. А если даже он достигнет своей цели — что тогда? Хуже всего, что его может отвергнуть она, не давая уже никакого шанса.
Это было трудно представить, но она могла так поступить.
Том ласково погладил дверь, а потом прильнул к ней губами.
— Пигмалион по крайней мере мог коснуться Галатеи, — шепнул он. — Я верю, что боги — совершенно бездушные бюрократы — сжалятся надо мной, который не может даже коснуться тебя. Верю!
Психолог определил, что он неспособен на долгую связь с женщиной, впрочем, как большинство мужчин их мира, в котором связи легко создавались и еще легче рвались. Дженни Марло он полюбил по многим причинам. Она могла напоминать ему кого-то, кого он любил в детстве. Может, мать? Нет? Впрочем, все равно. Он узнает это в среду. Самая главная правда заключается в том, что он любит мисс Марло, поскольку она не может его отвергнуть, не может надоесть, плакать, кричать на него, оскорблять и так далее. Любит ее, поскольку она недосягаема и нема.
— Я люблю ее, как Ахилл любил Елену, которую увидел на стенах Трои, — сказал Том.
— Впервые слышу, чтобы Ахилл любил Елену, — сухо заметил доктор Трауриг.
— Гомер этого не говорит, но я ЗНАЮ! Разве мог кто-либо устоять перед ней?
— Откуда мне знать, я ее никогда не видел! Если бы я знал, что ваша мания усиливается...
— Я поэт! — сказал Том.
— Скорее, у вас чрезмерное воображение. Гм-м. Впрочем, это может оказаться неплохой штучкой. Сегодня у меня свободный вечер. Знаете, что... вы разожгли мой интерес. Я приду к вам взглянуть на эту красавицу, эту вашу Елену.
Доктор Трауриг явился сразу после ужина, и Том проводил его в сомнамбуларий, как гид, ведущий известного критика к только что обнаруженной картине Рембрандта.
Доктор долго стоял перед цилиндром, причмокивая и перечитывая табличку с ее данными, потом повернулся и сказал:
— Я вас понимаю, мистер Пим. Можете рассчитывать на мою поддержку.
— Скажите сами, разве она не прекрасна?! Она же не от мира сего — и в прямом и в переносном смысле.
— Да, она очень красива. Однако, боюсь, вас ждет жестокое разочарование, а может, даже безумие, хоть мне и не нравится это ненаучное определение.
— Рискну, — сказал Том. — Я знаю, что веду себя, как безумец, но чего стоит мир без безумцев? Взять, к примеру, изобретателя колеса, Колумба, Джеймса Уатта, братьев Райт или Пастера.
— Трудно сравнивать пионеров науки и их стремление познать правду с вашим стремлением жениться на этой женщине. Однако, согласен, она поразительно красива. Но я был бы очень осторожен. Почему она до сих пор не замужем? Может, с ней что-то не в порядке?
— Насколько я знаю, она могла сделать это сто раз! — ответил Том. — Может, ее постигло разочарование и она поклялась, что будет ждать настоящего мужчину? Может...
— Нет здесь никакого «может», — прервал Трауриг. — Но мне кажется, в вашем теперешнем состоянии опаснее оставаться во вторнике, чем перебраться в среду.
— Значит, вы согласны?! — воскликнул Том, хватая доктора за руку и тряся ее.
— Допустим. Но у меня остались некоторые сомнения.
Взгляд доктора унесся куда-то вдаль. Том рассмеялся, отпустил его руку и похлопал по плечу.
— Признайтесь — она произвела на вас впечатление. Конечно, ведь вы не каменный.
— Девушка превосходная, согласен, но подумайте еще раз. Если вы переместитесь и она вас отвергнет, это может кончиться безумием.
— Не кончится. Мое положение не станет хуже, чем оно есть. Напротив, улучшится. По крайней мере, я буду видеть живую девушку.
