Виктор Колупаев - Фирменный поезд Фомич
- А билет? - спросила проводница.
Пришелец молча достал из велюровой шляпы билет и протянул его назойливой женщине.
- Так у вас же до Петухова?! - изумилась тетя Маша.
- Совершенно верно. Будьте любезны!
- А Петухово совсем в другую сторону. Вам же на Усино надо!
- Мне все равно, в какую сторону, лишь бы в Петухово.
- Э-э, гражданин. Вроде ты и без билета оказался.
Пришелец водрузил на голову велюровую шляпу и встал. И даже темнее от этого стало в купе.
- Сами штраф заплатите или бригадира вызывать?
- Будьте любезны, - сказал товарищ Обыкновеннов и шагнул куда-то в столик, в стенку, в окно.
Мало сказать, что все поразевали рты от удивления, таинственности и необычности. Тетю Машу даже не стали журить за содеянное. Она сама ушла, громко заявив:
- Пусть бригадир разбирается. - Но даже не вышла в тамбур, а сразу же заперлась в своем служебном купе.
Все было очень и очень убедительно. Меня смущало только одно обстоятельство. Ведь шел всего лишь 1975 год, и я что-то не слышал о детских экскурсиях на Луну. Впрочем, ведь пришелец мог просто пропутешествовать во времени.
Да-а... Странные иногда бывают встречи в поездах...
4
Таинственный пришелец - да разве мог он быть не таинственным! - исчез, оставив после себя приятное ощущение чуда. Несколько минут все еще сидели, ошеломленно перебрасываясь незначительными фразами, потом начали готовиться ко сну. У нас наверняка произошло, как говорят биологи, запредельное торможение. Те, кто стоял, заглядывая к нам, тоже разошлись. Семен Кирсанов встал, чтобы приготовить постель себе и жене. И под ним, к радости Тоси, оказался комплект постельного белья, чистого и теплого. Кирсанов предложил одну простыню бабусе, но та отказалась, так как ей рано утром, всего через каких-нибудь три-четыре часа, нужно было выходить в Старотайгинске. Семен достал Тосе халатик, а я пошел в тамбур, чтобы покурить и привести себя в состояние, при котором мне удалось бы заснуть.
Я попытался было разобраться во всей этой истории, но у меня ничего не вышло, эмоции пока подавляли сознание.
Я еще минут пять постоял у окна, потом вернулся в свое купе. Семен подталкивал под матрас углы Тосиной простыни, чтобы нигде не дуло и вообще было уютно и навевало сон. Потом он сам ловко вскочил на свою полку.
Я развернул матрас, положил мягкую подушку, постелил поверх всего одеяло. Спать не хотелось. Бабуся все сидела, маленькая, прямая и доброжелательная. Гражданин в сером теперь уже точно спал. В вагоне было душно, а вентилятор не работал. Лезть на свою полку я передумал и сел на боковое сиденье лицом по ходу поезда. Тося уже уснула, разметав обнаженные пухленькие руки. Семен во сне свистел носом. Бабуся заерзала и передвинулась на своей полке ближе ко мне. Я оглянулся. Бабуся манила меня пальцем.
- Что? - спросил я и повернулся, перегородив ногами коридор.
- Сколько тебе лет, голубчик? - спросила бабуся.
- Двадцать семь, - шепотом ответил я. Возможность предстоящего разговора меня даже обрадовала.
- А мне, голубчик, восемьдесят.
- Бывает, - согласился я. - Я вам помогу в Старотайгинске выйти. Вас кто-нибудь встречает?
- Внучек, если не проспит.
- Ох! - сказал я. - А чемодан-то мы из-под Тосиной полки не вытащили. Придется будить ее.
Старушка помолчала раздумывая.
- Может, и не придется.
- А как же чемодан?
- Возьму и оставлю! - вдруг рассердилась бабуся.
- Но как же можно? Что его, потом досылать вам? Разбудим Тосю, что же теперь делать? Всякое бывает.
- Ох, голубчик, ты еще и не знаешь, что иногда бывает...
- Конечно, - согласился я, - но, может, еще узнаю. Вот сегодня, например, узнал.
- Симпатичный юноша, - сказала бабуся.
- Вы это о пришельце?
- Ну да. А то о ком же? В хорошей, видать, воспитывался семье.
- Да ему уже несколько тысяч лет!
- Следит, значит, за собой.
- Ну ладно... А что делать с чемоданом?
- Оставим, - вздохнула бабуся. - Ты, голубчик, послушай, что я тебе расскажу, а потом уж решим, что мне делать с этим чемоданом.
- Конечно. Рассказывайте. Я слушаю.
Бабуся поправила платок загорелыми морщинистыми пальцами.
- Ведь больше ста у меня детей, внуков и правнуков. А вот один всю жизнь себе поломал... Сын младший. Афиноген. Сорок пять подлецу стукнуло. Грузчиком в мебельном магазине работает. Таскать им приходится громоздкие вещи: пианино, шифоньеры, диваны, шкафы. По ровному месту оно еще и ничего. А вот на лестницах... Одно мучение. Там ведь не развернешься. В дверь не пролезешь. Ну а в коридорчиках обязательно застрянешь. У грузчиков-то хоть немного лучше получается, чем у самих жильцов. Жильцы им за то пятерки и платят, что сами бы ни за что не протолкнули какой-нибудь там диван через дверь. Вот он и придумал. А уж как и что, не взыщи, не знаю. Нужно взять, например, шкаф и как-то по-особенному его упаковать. Не скажу как, врать не стану. Упакует он его своим способом, а шкаф-то вдруг и сделается малюсеньким, да и весить начинает всего ничего. Тут его бери и неси куда хочешь. Принес, распаковал, как положено, он и стал нормальным шкафом. Понимаешь, голубчик?
- Понимаю, - сказал я, хотя сам пока ничего не понимал. - А он не пробовал с этим куда-нибудь обращаться?
- Говорит, что пробовал. В какую-то транспортную контору. Да его назад отослали, потому что там у шоферов зарплата с тонно-километров идет, а что они заработают, если по паре спичечных коробков начнут перевозить?
- Так, так... И что же дальше?
- А нынче весной Колька, сын его, приехал и крупно поспорил с отцом. Сноха рассказывала. Вроде как отец бесполезную жизнь прожил. Обидел он Феню. Рассорились окончательно. Феня что-то с месяц делал, никому не показывал, а потом и задурил. Вот я к нему и приезжала. "Эти два чемодана, - говорит, - Кольке увезите, и рюкзак. Пусть посмотрит. В одном - поезд для его сына, в другом - магазин для жены и дочери, а в третьем - пасека для всего семейства". Вот и везу. Только зачем правнучке магазин? У них и так в семье мать да дочь на тряпки молятся. Обойдутся и без магазина. Игрушки, а как взаправду. Хочешь, голубчик, взглянуть?
- Интересно. С удовольствием.
Бабуся привстала с полки, я приподнял сиденье, и вдвоем мы, хоть и с трудом, вытащили чемодан. Бабуся открыла его прямо на полу. Сначала я ничего не увидел, тьма в чемодане, и только. Потом вроде бы перестук какой-то послышался. Но грохот нашего поезда все заглушал.
- Ночь там сейчас, - сказала бабуся. - А может быть, и день.
Я нагнул голову и присмотрелся. В темноте ночи на дне чемодана мчался поезд. И электровоз и вагончики - все было сделано очень тщательно, как взаправдашнее, только малюсеньких размеров. Я хотел потрогать игрушку, но, как только коснулся одного из вагончиков пальцем, что-то дернуло наш вагон, да уж что-то очень сильно. Я чуть не упал, а Семен едва не свалился с полки.
