Игнатий Потапенко - Во тьме времен (История, случившаяся в 2912 году)
И вот теперь, чувствуя себя освеженным, он сейчас же принялся за осмотр своих учреждений. Нужно было облететь всю Америку, с далекого севера до самой южной точки ее. И он это предпринял. Но в то время, как раньше каждое его посещение всюду считалось праздником, так как ознаменовывалось новыми благодеяниями, теперь оно везде оставляло после себя глубокое недоумение и ужас. Чернчайль был уже не молод.
Это ничего не значит, что у него был еще свежий вид и, глядя на него, никому не пришло бы в голову назвать его стариком. Это оттого, что он вел всю жизнь здоровый и добродетельный образ жизни. Но он прожил на свете уже сто двадцать пять лет, и из них, по крайней мере, сто отдал беззаветному служению обездоленному человечеству.
Быть может, ни в одну еще историческую эпоху человечество так резко не делилось на счастливых и обездоленных, как в то время, о котором идет речь. Сравнительно небольшая кучка людей забрала в свои руки все сокровища Земли, и, благодаря несметному количеству золота, платины, радия и других благородных элементов, которыми безраздельно владела, она царила на Земле, проводя жизнь в бездействии и неге.
Другая часть человечества, самая значительная, захватила в свои руки все отрасли труда. Достигшая, благодаря неимоверной населенности Земли, безумного напряжения конкуренция заставляла людей этого класса изощряться в науках, изобретать, совершенствовать свое искусство и главное работать, не покладая рук, почти без отдыха, отдавая сну не более получаса в сутки. И все это единственно для прокормления себя и своих близких. И эти люди так же охраняли свое исключительное право на труд, как те - самые счастливые обладатели сокровищ - защищали свое исключительное право на богатство.
Но была и третья часть человечества, это те, что не устояли в борьбе за существование, чьи способности и силы оказались слишком слабыми для этой борьбы. Они влачили жалкое существование, заранее осужденные на гибель, если не лично, то в своих потомках, которые не получат от них ни каких-либо накоплений, ни изощренных способностей, ни выносливости в работе. Вот этим-то и пошел на помощь Чернчайль, их-то он и поддерживал, и, благодаря ему, многие из них уже выбились из жалкого положения париев и перешли в класс работников.
Но что же теперь сделалось с великим человеколюбцем Чернчайлем?
Когда он явился в им же созданный целый город, неподалеку от старинного и уже почти превратившегося в развалины городка Бостона, который теперь посещался только любителями старины, - когда он явился в этот город, названный его именем, жители, все благосостояние которых было основано на поддержке со стороны Чернчайля, высыпали на площадь и восторженно приветствовали его. И вот он взошел на высокое место, и уже по одному виду его можно было догадаться, что он принес им не совсем то, чего они ожидали.
Поза у него была надменная, а лицо выражало холодное и ядовитое презрение.
- Граждане, - сказал Чернчайль, - вы ждете от меня обычных слащавых речей о священной обязанности каждого, обладающего излишком, приходить на помощь слабому и обойденному судьбой! Вы ждете от меня этого потому, что прежде я всегда проповедовал эту истину. Но, напрасно. Если я когда-нибудь произносил подобные слова, то жалею об этом. Почему я должен отдавать свои сокровища вам и вам подобным? Я несметно богат, это правда, но это только доказывает, что мои почтенные предки, накопившие это богатство, были люди сильные, обладавшие тонким умом и железной волей. Они сумели покорить себе других, не столь сильных, которые были так глупы, что позволили им выжимать из них все соки.
Но, спрашиваю вас: почему же этого не случилось с вами? Ведь, у каждого из вас тоже были предки, почему же они, так же точно, как мои, не позаботились о своих потомках и не накопили для них, если не богатство, то хоть просто достаток? Отвечаю: потому что они были слабы духом и телом, и эту слабость они передали вам, и вот вы, предоставленные самим себе, не сумели ухватиться за здоровые устои жизни и влачили жалкое существование.
Ну, так что же? И продолжайте влачить его. Значит, вы его заслужили и ничего другого не стоите. Слабые должны исчезнуть с лица Земли.
Они только обременяют Землю и без всякой пользы истребляют своими легкими кислород, которым в наше время так дорожат, потому что слишком много грудей вдыхает его. Объявляю вам, что я отменяю все свои начинания. Отныне я не дам ни одного пенса на так называемые добрые дела, которые я считаю вредными и злыми. Я знаю, что это, с моей стороны, жестоко, - но справедливо. Да здравствует же жестокая справедливость! Сказав эти слова, он быстро пустил в ход свою машинку-брелок, стрелой взвился в воздух и скрылся в облаках.
Он слышал, как с земли вслед за ним взвились и долетели до него вопли тысяч голосов. Видел, как подымались к нему угрожающие кулаки, но он знал цену этим угрозам. Эти несчастные были настолько слабы духом, что не могли привести их в исполнение. То же самое произошло во всех других городах и поселениях, основанных Чернчайлем. Он безжалостно отказывал им в дальнейшей поддержке, и во многих местах, которые он посетил раньше других, уже начались голод и бедствия.
Живя на готовые средства, отпускавшиеся без счета Чернчайлем, эти люди позволили себе даже завести семьи и стали сильно размножаться.
Теперь им нечем было кормить своих детей. По всему материку Америка разнеслись вести о странной, непостижимой перемене, происшедшей с Чернчайлем. Об этом трубили газеты. По всей стране каждые четверть часа выходили новые газеты и, свободно перелетая по воздуху без помощи человеческих ног и рук, взлетали в окна и щели домов и попадали прямо в руки читателям.
Чернчайль окончательно отказался помогать людям. Он уже больше не любил их. Когда к нему приходили за помощью и даже только за советом слабые, разбитые жизнью люди, он только издевался над ними.
- Вы разбиты жизнью, - говорил он, - я это вижу. Но это оттого, что вы родились хрупкими и негодными для жизни. И вы теперь уже не люди, а жалкие осколки, которые нужно выбросить в канаву. И вместо того, чтобы поддержать ваше ненужное существование, я говорю вам: идите на скалистый берег океана и бросьтесь оттуда вниз, в глубину пучины.
Вам ничего больше не остается. Справедливость не знает жалости.
Каждый заслужил свою судьбу, и каждому воздается должное.
Так говорил Чернчайль, и слова его с быстротой молнии перелетали через материк и передавались из уст в уста. Но странная необыкновенная игра судьбы не ограничилась этим. Скоро соотечественники узнали еще более поразительные вещи: Чернчайль, который раньше был образцом умеренности и целомудрия, окружил себя бездельниками и льстецами, которые пользовались его милостями и пели ему дифирамбы.
