Олег Гурский - Звездная ветвь прометеев
Нет, Разум, который однажды зажегся на Земле, не может угаснуть! - думал Странников. - Уже сегодня мы - Человечество Солнца. Завтра отправимся к другим мирам. Многие полетят, с тем чтобы никогда не возвратиться. На далеких инозвездных планетах положат они начала новым и новым цивилизациям. И так все дальше но Галактике станут расселяться наши потомки и потомки их потомков. Возможно, иные и забудут, что их планетой-прародиной была Земля. Кто знает, может, так было уже не раз, и прародители землян - это одна из молодых ветвей древнейших цивилизаций Вселенной?"
Когда Липатов слушал эти "раздумья вслух", его лицо светлело...
Часто спорили они о проблеме бессмертия человека.
- Не зря фантасты пишут, что бессмертных людей создать можно. Физически бессмертных, - говорил Валерий. - Это науке по силам. Но надо ли, Ю? Зачем оно, бессмертие? Тебе, например?
- Мне не надо. Я недостоин, - спокойно отвечал Странников.
- Ложная скромность! - кричал Липатов. - Если бессмертие - то всем. Или никому. Ну, представь; тебе даровали вечность. Что ты станешь делать с ней?
- Наверное, человеку это все-таки ни к чему, - качал головой Юлий. - Да и невозможно практически. Всего через несколько тысячелетий "бессмертный" переродится полностью - по законам эволюции живого. Он не сохранит ни грана прежней индивидуальности. Человек - слишком хрупкая и еще несовершенная частица мыслящей жизни. Бессмертие присуще человечеству как совокупному носителю разума. А мы лишь его мыслящие атомы, бесконечно сменяющие друг друга иноварианты...
- Отказываешься от вечности, Ю?
- От "персональной" вечности для моего "я". Моему "я" хватило бы, скажем... тысячи лет...
- Аппетит у тебя! - посмеивался Липатов. - Но, говоря серьезно, я и этого не понимаю. Куда тебе столько?
- Надо найти иную цивилизацию. Во много раз более древнюю, чем наша. Побывать бы в антимире, если он есть... Может, дожить до времени, когда любые расстояния научатся преодолевать мгновенно...
- Ради высокого разума остановись, Ю! Ведь на это и тысячи лет не хватит! - смеялся Липатов.
Однажды, когда они в космобусе летели к Шару, Юлий необычным голосом произнес:
- Можешь смеяться надо мною, даже называть меня сумасшедшим... Я пришел к выводу, что смерть всякого мыслящего существа - относительна...
Липатов повернулся к другу и свистнул от неожиданности. "Вот он, феномен-то, о котором предупреждал Стахов".
- Понимаю, какой-нибудь новый "философический" трюк?
- Нет, это серьезно, - отмахнулся Странников. - Выслушай меня хоть раз более внимательно, чем всегда.
Юлий был сдержанно взволнован, как обычно в тех случаях, когда какая-нибудь "сверхбезумная" идея жгла его беспокойный ум.
Липатов, поняв настроение Юлия, покорно скрестил руки на груди.
- Понимаешь, трудно, не профанируя саму идею, объяснить это в нескольких фразах... Когда-нибудь я напишу книгу... может, попытаюсь создать теорию - о диалектическом бессмертии Разума во Вселенной... Но кое-что я должен сказать уже теперь.
В соседнем отсеке девушки запели песню о голубой Земле, ждущей своих сынов, улетевших к далеким мирам.
- Издревле неизбежность смерти тяготеет над людьми, над каждым, кто сознает себя как "я", и мысль о ее неотвратимости мучительна. В мифах, религиях, сказках живет мечта о бессмертии "я", мыслящей личности, разума. Внешне все выглядит просто: человек рождается, чтобы умереть; смерть личности - отрицание ее бытия, и это целесообразно: на место ушедшего и независимо от него появляется новое "я". Такова диалектика жизни и смерти. И все-таки это нелепость, чудовищная нелепость: быть, накапливать знания, ощущать, видеть весь этот огромный, прекрасный мир, знать о его бесконечности и - пройдя через любовь, сомнения и страдания - исчезнуть, стать ничем!
Звонкая песня монтажников ворвалась из соседнего отсека: при резком повороте космобуса откатилась дверь. Юлий поспешно закрыл ее.
- Как это у Шекспира:
Жизнь - это только тень, комедиант,
Паясничавший полчаса на сцене
И тут же позабытый; это повесть,
Которую пересказал дурак:
В ней много слов и страсти, нет лишь смысла...
Шекспир, вернее, герой его трагедии ошибся! И дело вовсе не в том только, что все лучшее, ценное после нас остается потомкам. И не только в том даже, что мы продолжаемся в какой-то степени в наших детях, внуках, правнуках. Суть в том, что мы продолжаемся, живем вечно во всех цивилизациях Вселенной, сколько их ни прошло и ни пройдет еще по ее беспредельным просторам!
- Ты хочешь опровергнуть Шекспира и прочих старых мудрецов? - возразил Валерий. - Но ведь тот же творец "Гамлета", помнится, изрек:
Вот так, подобно призракам без плоти,
Когда-нибудь растают, словно дым,
И тучами увенчанные горы,
И горделивые дворцы и храмы,
И даже весь - о да, весь шар земной.
- Но не Разум! Не Разум - единый с материей, неотрывный от материи, неуничтожимый, пойми ты, - неуничтожимый ее атрибут! - убежденно воскликнул Странников.
Липатов развел руками, не решаясь возражать всему услышанному. Он был озадачен.
- Мозг каждого мыслящего, - заметь, Валерий, - мыслящего человека (обыватель - это "растение"), состоит, грубо говоря, как бы из двух разумов. Первый - практический, бытовой, и он определяет неповторимость данного "я". Он-то и подвержен смерти! Он исчезает вместе с его носителем - "этим" человеком. Это, так сказать, "низший" разум, назовем его условно разумом типа "Б". Иные "человеки" всю жизнь прекрасно обходятся этим типом разума - так называемые практичные люди.
- Ты, конечно, намекаешь на мою особу, - вздохнул подавленно Валерий, у которого от этого разговора голова разболелась. - Но, поверь, я не обижаюсь во имя науки.
- Однако есть вторая сторона разума в каждом мыслящем мозге, торопливо продолжал Юлий, - высший разум - как проявление самопознающей материи. Эта сторона разума, чем мощнее она в человеке, тем меньше зависит от индивидуальности "этого" "я". Вспомни, как Эйнштейн стремился насколько возможно полнее освободиться от своего "я"! И не случайно! Особенно отчетливо проявляется это в гениях. Разум этого типа везде во Вселенной един, ибо он "обречен" познавать законы материи такими, каковы они есть. Назовем его разумом типа "А". В процессе познания он всегда движется... ну, что ли, в соответствии с "силовыми линиями закономерностей самой материи...".
- Позволь, тут что-то уж очень заумно! - не выдержал Липатов. - Где же этот твой разум "А" гнездится, в какой части мозга?
- Никакого особого органа! Он "гнездится" в самой материи, из которой вылеплен твой, мой, всякий мозг - мыслительный аппарат любого познающего существа Вселенной. В материи и вечных законах ее проявления он "гнездится"! И потому разум типа "А" мыслит, так сказать, "общематериальными категориями" и не имеет своего "я" в отличие от разума типа "Б". Разум "А" - всеобщ, он - в каждом из созданий, достигших уровня "абстрактного" мышления, широкого миропонимания. Вот почему вечен он, как сама материя.
