Айзек Азимов - Инок Вечного огня
— Нет, не была. Но это, видите ли, вполне обычное дело. Через десять часов мы уже покинем планету.
— Но это же невыносимо. Ведь я потеряю целый день! А мне необходимо, оказаться на Сантани на этой неделе, и каждый день для меня дорог. К тому же я никогда о Земле не слышала. Мой путеводитель… — она извлекла из сумочки переплетенный в кожу томик и раздраженно зашелестела страницами, даже не упоминает о таком месте. И я совершенно уверена, что никто не испытывает ни малейшего желания там побывать. Если вы будете упорствовать в намерении тратить время пассажиров на абсолютно бессмысленные остановки, то мне придется объясниться по этому поводу с президентом компании. Должна вам напомнить, что у себя дома я пользуюсь некоторым влиянием.
Капитан Дрейк неслышно вздохнул. Это был уже не первый случай, когда Илен Сурат напоминала ему о своем «некотором влиянии».
— Дорогая мадам Сурат, вы правы, вы совершенно правы, вы абсолютно правы, но я ничего не могу поделать. Все корабли с линий Сириуса, альфы Центавра и шестьдесят первой Лебедя обязаны останавливаться на Земле. Это предусмотрено межзвездным соглашением, и даже сам президент компании, какие бы убедительные аргументы вы ему ни привели, в данном случае окажется бессилен.
— К тому же, — заметил Маронни, решив, что пришло время выручать взятого в осаду капитана, — я полагаю, что двое из пассажиров направляются именно на Землю.
— Вот именно. Я и забыл. — Лицо капитана Дрейка несколько просветлело. — Да-да! Мы имеем вполне конкретную причину для остановки.
— Два пассажира из более чем пяти сотен! Вот так логика!
— Вы несправедливы, — беззаботно произнес Маронни. — В конце концов, именно на Земле зародилась человеческая раса. Надеюсь, вы об этом знаете?
Патентованные накладные брови Илен Сурат взлетели вверх.
— Да неужели? — Растерянная улыбка на её лице тут же сменилась презрением. — Ах да-а, но ведь это было много тысяч лет назад. Теперь это не имеет никакого значения.
— Для лоаристов имеет, а те двое, что собираются высадиться, лоаристы.
— Вы хотите сказать, — ухмыльнулась вдова, — что даже в наш просвещенный век сохранились люди, занятые изучением «нашей древней культуры»? Ведь именно так они о себе говорят?
— По крайней мере, Филип Санат говорит именно так, — улыбнулся Маронни, — Несколько дней назад он прочитал мне длиннейшую проповедь и как раз на эту тему. Кстати, было довольно интересно. Что-то в этом есть. — Он добродушно покивал и продолжил: — А голова у него хорошая, у этого Филипа Саната. Из него вышел бы неплохой бизнесмен.
— Помянешь метеорит — услышишь его свист, — неожиданно заметил капитан и показал головой направо.
— Хм! — изумленно выдохнул Маронни. — Это он. Но… клянусь пространством, что он здесь делает?
Филип Санат производил странное впечатление, когда стоял вот так, прислонившись к косяку двери. Его длинная темно-пурпурная туника — знак лоариста — мрачным пятном выделялась на фоне собравшихся. Его тяжелый взгляд остановился на Маронни, и тот помахал рукой в знак приветствия.
Танцующие машинально расступились перед Санатом, когда он пошел вперед, а потом бросали ему вслед долгие удивленные и растерянные взгляды. Любой услышал бы возбужденный шепоток, вызванный собственным появлением. Любой, но не Филип Санат. Глаза его каменно смотрели перед собой, выражение неподвижного лица было бесстрастным.
Филип Санат приветливо поздоровался с обоими мужчинами и после официального представления сухо поклонился вдове, которая взирала на него с открытым пренебрежением.
— Прошу прощения, капитал Дрейк, за то, что потревожил вас, — произнес он низким голосом. — Я лишь хотел узнать, когда мы покинем гиперпространство.
Капитан извлек массивный карманный хронометр.
— Через час. Не более.
— И тогда мы окажемся?..
— За орбитой девятой планеты. — Плутона. Очутившись в пространстве, мы увидим Солнце?
— Если знаете точное направление, то увидите.
— Благодарю вас.
Филип Санат сделал движение, словно намеревался уйти, но Маронни остановил его.
— Побудьте с нами, Филип. Я уверен, что мадам Сурат умирает от желания задать вам несколько вопросов. Она проявила величайший интерес к лоаризму.
Глаза лактонца забегали более чем подозрительно. Филип Санат с готовностью повернулся к вдове: на мгновение захваченная врасплох, она, казалось, потеряла дар речи.
— Скажите, молодой человек, — ринулась она вперед, вновь обретя его, неужели до сих пор живут люди вроде вас? Я имею в виду лоаристов.
Филип Санат так долго смотрел на мадам Сурат, сохраняя при этом полное молчание, что это могло показаться невежливым. Наконец он произнес с мягкой настойчивостью:.
— До сих пор существуют люди, которые стремятся сохранить культуру и образ жизни древней Земли. Капитан Дрейк не смог удержаться от иронии:
— Даже под грузом культуры хозяев с Ласинука?
— Вы хотите сказать, что Земля — ласинукский мир? — воскликнула Илен Сурат. — Так? — Ее голос поднялся до испуганного визга.
— Ну да, разумеется, — недоуменно ответил капитан, сожалея, что заговорил об этом. — Разве вы не знали?
— Капитан, — уже истерически кричала женщина, — вы не имеете права садиться! Если вы это сделаете, я вам такие неприятности устрою, такую массу неприятностей! Я не желаю выставлять себя напоказ перед мордами этих ужасных ласинуков — этих омерзительных рептилий с Веги.
— Вам нечего бояться, мадам Сурат, — холодно заметил Филип Санат. Подавляющее большинство земного населения — люди. И только один процент правители-ласинуки.
— Ох. — Помедлив, вдова оскорбление заявила: — Нет уж, я и думать не хочу, что Земля — такое важное место, если ею управляют не люди. И лоаризм не лучше! Только напрасная трата времени, вот что я вам скажу!
К лицу Саната внезапно прилила кровь: казалось, какой-то момент он был не в состоянии вымолвить слово. Но справился с собой и сказал тоном проповедника:
— Ваша точка зрения весьма поверхностна. Тот факт, что Ласинук контролирует Землю, ничего не значит для фундаментальных проблем самого лоаризма… — Затем он резко повернулся и ушел.
Саммел Маронни тяжело вздохнул, глядя вслед удаляющейся фигуре.
— Вы сразили его наповал, мадам Сурат. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы он увиливал от спора подобным образом.
— Он производит впечатление неплохого парня, — заметил капитан Дрейк. Маронни хмыкнул:
— Мы с ним с одной планеты. Он — типичный лактонец, ничуть не лучше меня.
Вдова сердито откашлялась:
