Флойд Уоллес - Западня
Трезвый тон Эмили подействовал на него отрезвляюще. Внезапно она посмотрела на него с подозрением.
— Не делайте мне прыщики…
— Ни одного, — успокоил он ее. — Вы у меня будете без изъянчика.
И действительно, она выглядела совершенством. Но лишь с одним упущением. Всунув пальцы в контрольную перчатку, он сбрызнул ее соски. Теперь работу можно было считать оконченной.
Сбросив маску, Жэдивер отложил в сторону пульверизатор.
— Взгляните на себя.
Она подошла к зеркалу и стала перед ним вертеться, потом провела руками по лицу и с удовольствием улыбнулась.
— Ощущаешь как настоящее тело.
— Это и есть ваша новая плоть. Навсегда. Завтра, если вы порежетесь, потечет кровь…
Она удовлетворенно кивнула.
— Все?
— По инструкции — да.
Взглянув на него с неожиданной застенчивостью, она скользнула в свою одежду. Пока она не стала прекрасна, она не замечала своей наготы. Но она не знала, что нравилась Жэдиверу еще сильнее, когда стояла перед ним такой обезоруживающе беззащитной в своей увядающей красоте.
Одевшись, она повернулась к нему.
— Что это за инструкция?
Он вынул два конверта. Закрепил пульверизатор в определенном положении, показывающем, сколько раз он им пользовался. Начал объяснять.
— Псевдоплоть страшно ядовита.
Он передал ей конверты.
— Таблетки в белой упаковке нейтрализуют токсичность. Принимайте по одной через 8 часов. И не забывайте о них, если не хотите проститься с жизнью в конвульсиях на полу.
— Буду помнить. Когда начинать?
— В три часа. А теперь — несколько советов, которые, я знаю, вам бы не хотелось от меня услышать. Вы должны беречь себя, словно вам всего два месяца. Вы станете еще здоровее, когда окончательно срастетесь со своей псевдоплотью. Запомните.
Она долго рассматривала лицо, отраженное в зеркале.
— И как скоро это произойдет?
— Когда вы почувствуете себя совсем хорошо, начните принимать таблетки в зеленой упаковке — через каждый час по одной до тех пор, пока «псевдо» не приживется окончательно.
— И сколько времени я буду… такая?
— Не скажу определенно. Тут важны соотношения псевдоплоти с некоторыми другими факторами, о которых никто не знает ничего определенного. Думаю, за каждые две недели молодости вы расплатитесь тремя годами жизни.
— Хуже, чем я думала, — вздохнула она, снова бросая взгляд на зеркало. Затем в нерешительности повернулась.
— Я всегда знала: Бёрлингэм — мой, даже тогда, когда я не была красива… Сейчас я не уверена в этом…
Нет, человек, с которым она имела дело, не должен быть Бёрлингэмом, — подумал Жэдивер. На время сверх ожидания она стала красавицей, Но ирония судьбы заключалась в том, что почти каждый робот затмевал ее временную красоту. Она ревновала к машинам, которые даже не сознавали, как они выглядят.
С остальными четырьмя, даже с Бёрлингэмом, было проще. Но к концу дня Жэдивер сильно устал.
Он еще не вполне пришел в себя после болезни. И его искусственная кожа, что бы они там ни говорили, не срослась еще целиком с телом. Она чесалась.
— Соблюдайте инструкции, — сказал он и вышел.
Теперь после проверки Коббера, когда ему сказали, что никакие чертовы шпионские приспособления не вживлены в него хирургическим путем, следовало поразмыслить о происшедшем.
Вскоре Жэдивер входил в свою квартиру. Кресло развернулось и поспешило ему навстречу. Погрузившись в его глубокие объятия, он потребовал еду. Насытившись, слегка вздремнул. А когда проснулся, значительно посвежевший, понял, что откладывать мысли о случившемся с ним больше нельзя. Весьма внушительный гонорар от Бёрлингэма вселял уверенность в завтрашнем дне. Теперь экономических проблем для него не существовало почти на целый месяц.
Возможно — кто-то пытался его убить и потерпел неудачу. Если так — он не прибегнет к помощи полиции, а найдет и расправится с врагом сам. Впрочем, расследование можно было начать тотчас.
Пройдя к автомат-ванне, он стал ее осматривать. Нет, это была уже не та, испортившаяся. Ее сияли и заменили. А помочь добраться до истины могло только исследование истинной виновницы его мук.
Новая автомат-ванна во всем походила на старую: небольшой комплект предметов, выглядевший довольно декоративно в комнатной планировке: не настолько высокий, чтобы в нем мог поместиться стоящий мужчина, и недостаточно длинный, чтобы можно было лечь и вытянуться. Механизм был опечатан. Атомный запал совершенно исключал возможность проникнуть внутрь.
Жэдивер осмотрел механизм снаружи и не нашел ничего подозрительного. В ответ на человеческий голос все выполнялось с автоматической четкостью.
Следовало все-таки разобраться в случившемся.
…Отвечал обычный красавчик-робот:
— Предназначен для жилых комнат. Инкорпорейтед. Чем могу служить?
— Прошу информацию, — сказал он, — о комплекте ванны-автомата.
— Цель? Покупка новой или замена старой?
— Мне нужно узнать подробнее о ремонте.
— У нас нет специального ремонтного отдела — еще никогда ничто не приходило в негодность.
— Возможно. Но моя нуждается в замене.
— Испорченные части — результат износа. Так как у нас никогда ничто не изнашивается, то нет необходимости и в замене. Изредка автомат-ваннам причиняется ущерб, но тогда они перестают работать совсем, даже если ущерб — незначителен. Их надо заменять.
Как раз то, что он и предполагал. Но следовало убедиться окончательно.
— Произошло нечто подобное, — неопределенным тоном сказал Жэдивер. — Предположим, неприятный инцидент с автомат-ванной. Есть ли у нее сигнальная система, которая указывает, что где-то что-то неисправно?
Робот, как и полагалось, оставался невозмутимо уравновешенным.
— Вопрос указывает на то, что вы находитесь в заблуждении. В соответствии с нашей статистикой, в восьмиста сорока миллионах установок на всех обитаемых планетах Солнечной системы еще никогда не случалось поломок. Автомат-ванна снабжена небольшим атомным двигателем и никаким образом не связана с внешними источниками энергии. Правда, есть соединения с водопроводной системой, но они не пригодны для передачи сигналов. Отвечаю на ваш вопрос в более узком смысле — нет никакой сигнальной системы тревоги, местной или общей, ни какого-либо иного приспособления для связи с внешним миром.
— Спасибо.
Жэдивер выключил экран.
Не замешана ли тут полиция? В госпитале он почти уверился, что это — дело их рук. Теперь же факты как будто свидетельствовали о противном.
К нему вновь вернулась усталость, на этот раз увеличенная сомнениями. Чесалась кожа, — возможно, от нервного напряжения. Наконец он забылся в тяжелом сне, и то лишь после того, как принял снотворное.
