Драгомир Миху - Белая пушинка
- Нет, летим на корабль. Вернемся позднее. Вряд ли куб исчезнет.
- Кто знает? По-твоему, я смогу уснуть, если не узнаю, что это такое?
- Конечно, сможешь,- сказал Константин, направляя вертолет к космическому кораблю.- Гарантирую, что сможешь...
- Н-нда,- буркнул Мариус.- Я-то знаю, что смогу...
Куб смеялся им вслед всеми цветами спектра.
Когда они проснулись, моросил мелкий дождь, как и накануне. В салоне, стоя перед центральным иллюминатором, Константин стал надевать на себя скафандр.
- Снова дождь? - спросил Мариус. Константин ответил не сразу.
- А тебе не кажется странным, что, хотя здесь так часто идут дожди, мы не обнаружили ни одной речки, ни одного озера? Если не считать колодца в центре плато, никакой жидкости на поверхности мы не видели...
Мариус так и подскочил:
- Ну, конечно же! Как это раньше не пришло нам в голову?
- Что ты хочешь этим сказать?
- Если здесь, на планете, как мы полагаем, существуют особые, лабораторные условия, то и вода должна быть необычной! Нам с самого начала следовало проверить ее.
Не успел он закончить, как Константин уже привел в движение механическую "руку", и та набрала ковш дождевой воды. Мариус еще делал зарядку, когда бесстрастный голос аппарата произнес:
- Вода пересыщена кислородом. На два атома водорода два атома кислорода. Много примесей...
- Вот оно что...- протянул Константин.- Действительно, как это мы не подумали? Перекись водорода... Теперь ясно, почему здесь нет озер. Под действием дождя пластмасса окисляется, кислород остается в песке, а водород освобождается...
- И все-таки должны же здесь существовать моря или хотя бы озера, иначе откуда берутся тучи?
- Ты прав. Нам нужно перебазироваться. А сегодня постараемся исследовать на вертолете как можно больший район планеты.
Под ними тянулся все тот же однообразный пейзаж - пластмассовая равнина. Кое-где ее белую поверхность прорезали красные струйки, похожие на артерии. Потом на поверхности появились провалы - беспорядочно разбросанные, но идеально прямые, будто проведенные с помощью ножа и линейки. Казалось, здесь повторялся горный массив, который они исследовали накануне, но перевернутый, как на негативе, и погруженный в глубину. Пирамидальные провалы чередовались с коническими. На дне их то здесь, то там поблескивали водные зеркала.
- Смотри!- в один голос вскрикнули космонавты.
Перед ними раскинулось море- серое, мрачное море, изборожденное концентрическими волнами, словно ветер дул из его глубины; в воздухе не ощущалось ни дуновения, и все-таки поверхность моря, насколько хватало глаз, была покрыта волнами. Над водой плыли синеватые испарения. Обширный пляж, белый и гладкий, как равнина, на которую опустился космолет, обрывался высоким отвесным берегом. На пляже виднелось несметное количество кубов такой же величины, как тот, который космонавты нашли прошлой ночью. Правда, они были разбросаны без всякого порядка, но четкое совершенство их линий заставляло подозревать, что они сделаны разумными существами.
- Идем на посадку,- сказал Константин. Разыскав подходящее место, космонавты посадили вертолет. Мариус рванулся к морю, но Константин остановил его:
- Сначала выясним, что это за кубы.
Механическая "рука" послушно отломила кусок от ближайшего куба, и через минуту раздался ровный голос:
- Ничего необычного. Хлористый натрий.
Космонавты в изумлении переглянулись.
- Хлористый натрий? То есть... Не понимаю,- ошеломленно пробормотал Мариус.- Обычная поваренная соль?
- Невероятно! Может быть, аппарат неисправен? Проверим еще раз.
Они откололи кусок, затем проверили анализатор и, только убедившись, что туда не попало ничего постороннего, поместили в него пробу. Ответ не заставил себя ждать - тот же бесстрастный голос произнес:
- Ничего необычного. Хлористый натрий.
- Значит, все-таки... Не понимаю,- голос Мариуса стал сухим н бесстрастным, словно на него повлияли шаблонные ответы аппарата.
- Чего ты не понимаешь? По-твоему, на планете не может быть соли?
- Но...
- Разумеется, ты ждал пластических масс, но ведь анализатор не может нас обманывать. Что ж, сделаем кристаллографический анализ.
Анализатор пробормотал что-то невнятное и затем, к недоумению космонавтов, произнес:
- Ничего необычного. Монокристалл хлористого натрия.
- Знаешь, Константин,- со вздохом сказал Мариус,- боюсь, что...
- Чего ты боишься?
- Боюсь, что анализатор не в порядке...
- Возможно... Но при всех обстоятельствах необходимо повторить анализ в лаборатории, на космолете. Возьмем еще несколько проб от других кубов.
Они медленно побрели по пустынному берегу, похожему на площадку для игр, где дети гигантов разбросали кубики, которые поблескивали теперь в желтом свете дня.
- Подумать только- кристаллы величиной в кубический метр!- бормотал Мариус.- Где это слыхано, чтобы поваренную соль доставляли на морской берег в таких кубах?
Он принялся отбивать кусок этой необычной соли, но неожиданно куб, около которого он находился, стал темнеть, наливаясь фиолетово-синим цветом.
- Мариус,- крикнул Константин,- проверь счетчик!
У каждого космонавта на груди висел небольшой радиационный счетчик. Сейчас его стрелка ожила и еле-еле вздрагивала.
- Ниже нормы.
- Правильно, но будь начеку!
Волнение на море усилилось, волны бежали все быстрее. Синеватый туман над водой начал сгущаться, вскоре небо заволокли темные тучи, которые, казалось, вырастали прямо из моря. Между соляными кубами с воем метался ветер. Стрелки счетчиков бешено дергались, кубы быстро синели, словно от холода.
- Что происходит? - спросил Мариус.- Радиация усиливается!
- Вернемся в вертолет.
- Но мы же не взяли пробу морской воды...
И тут разразилась гроза. Она обрушилась на них внезапно, как бы вырвавшись с яростной силой из морской пучины. Из темно-свинцовых туч, нависших над самым морем, сыпались снопы искр, которые быстро сливались в небольшие, с кулак, желтые шары, лихорадочно подскакивавшие на поверхности воды. Шары пульсировали, как будто внутри них кто-то судорожно корчился. Все так же подпрыгивая. они вздувались, достигали нескольких метров в диаметре и затем рассыпались искрящимся дождем капель, из которых образовывались новые шары.
Как завороженные, смотрели космонавты на эту дикую пляску. Иногда шары сталкивались между собой, и тогда вверх взвивалась зеленоватая молния, притягивая на своем пути сотни других светящихся шаров, которые распадались и вновь возникали с непостижимой быстротой. Молнии вспыхивали все чаще, и наконец по краям туч возникло сплошное изумрудное сияние. Дневной свет совсем погас, но в отсвете желтых шаров и изумрудного венца, трепещущего на небе, можно было ясно различить яростно бурлящие волны и пронизанные фиолетово-синим светом кубы на берегу, из углов которых сыпались снопы искр.
