Ф. Ришар-Бессьер - Люди, люди… и еще раз люди
Зачем? В чем заключался смысл этого шумового концерта, который с каждым пройденным километром становился все невыносимее? Какую цель они преследовали? И как сами эти существа умудрялись выдерживать подобный грохот, от которого расшатывались нервы и воспалялись перепонки в ушах? Кто заставлял их это делать? Какую пользу можно было извлечь из этого тупого труда?
Каторга? По логике вещей, по крайней мере в человеческом понимании, это, пожалуй, был единственно возможный ответ. Все эти существа вполне могли оказаться каторжниками, осужденными на изнурительную работу. Но где же, в таком случае, были надсмотрщики? Давид не заметил ни одного надзирателя, ни одного создания, которое хоть чем-то выделялось бы из остальных.
Он шел еще несколько часов, пока не оказался на пляже покрытом мелким чистым песком. Перед ним простиралось море или океан, вода чуть колыхалась, движения волн почти не было заметно.
Но шум был слышен и здесь. Только здесь били в колокола и дули в морские раковины, — звуки сливались в сплошной нестройный гул.
Странная какофония! Но еще странней была «работа», которую делали другие гуманоиды. Множество самцов и самок, выстроившись цепочкой, передавали друг другу глиняные кувшины: сперва они наполняли их морской водой, а после опоражнивали на песок. Песок, как ненасытный обжора, мгновенно впитывал жидкость, и тотчас же другие глиняные кувшины, переходя из рук в руки, опоражнивались и возвращались за новой порцией воды.
И так — без конца. Давиду начало казаться, что поливальщики исполняют этот ритуал всегда, из века в век, без перерыва. Они пытались наполнить бочку Данаид! От упорства, с которым они работали, веяло жутью. Они словно под гипнозом исполняли действо, смысл которого был совершенно непонятен. Ни одно разумное существо не выдержало бы подобного. Значит, эти существа были почти напрочь лишены разума и здравого смысла, если столь безропотно мирились с принуждением и бессмыслицей. Даже приматы не выдержали бы этого. Самое ничтожное животное вскоре пресытилось бы этим. Только роботы, только машины могли выполнять подобную работу и не задумываться над ее смыслом. Но эти существа не были роботами! — они были человекоподобными, из плоти и крови. Они жили!..
Давид с отвращением отвернулся и побрел обратно.
Глава 3
Когда Давид Маршал вновь возвратился туда, откуда уходил в свое путешествие, уже наступила ночь. В шатанге заступили на смену новые бригады камнетесов, и «работа» продолжалась при свете факелов, все с тем же усердием и упорством.
Дневные бригады разбрелись по своим хижинам и лачугам — усталость взяла свое. Некоторые спали прямо на земле.
А этот адский шум не прекращался! Даже ночью.
Злость и чувство безысходности нахлынули на Давида. Кроме того, он был голоден. С того самого момента, как он вступил в этот мир, он ничего не ел, и желудок теперь неумолимо требовал своего.
Впрочем, с едой здесь все устроилось как нельзя лучше: в ответ на его просьбы дробильщики камней принесли ему фрукты и овощи, которые он с жадностью поглотил. Кроме того, они дали ему жареного мяса, по вкусу чем-то напоминавшего кроличье, — но это их блюдо не шло ни в какое сравнение с тем восхитительным фрикасе из кролика в белом вине, которое готовила ему Франсуаза во время отпуска, в те дни, когда они оставались вдвоем, как пара влюбленных, в их небольшом загородном домике в окрестностях Парижа.
Франсуаза! Чем она занимается сейчас? Исчезновение «Фюрета» было наверняка зарегистрировано станциями слежения. Ей уже сообщили о катастрофе? Давид наизусть знал те стандартные канцелярские фразы и слова, которые в подобных случаях произносил посыльный Космического Центра, стоя с фирменной фуражкой в руке перед плачущей вдовой.
Нет, это невозможно. На этой планете должна быть станция землян, и во что бы то ни стало он должен ее найти. Он вернется на Землю и встретится с Франсуазой прежде, чем ей сообщат страшную новость.
Он пытался заснуть, успокаивая себя подобными мыслями, но желудок отказывался переваривать непривычную пищу. Что за наказание, эта трапеза не пошла ему впрок! Нестерпимая тошнота вдруг подступила к горлу, и живот словно обожгло непереносимой болью. Его тело покрылось холодным потом и, едва он успел выбраться из хижины, его вырвало. Там он и остался лежать, в полуобморочном состоянии, разбитый болью и усталостью, чувствуя, что желудок поджимает к горлу, и не понимая, что с ним происходит.
Он ведь ел абсолютно свежие продукты, он ел их фактически в натуральном виде, не обжаренные, не вареные… он ел что-то, напоминающее с виду редиску, свеклу, сельдерей, и еще кролика… или, по крайней мере, что-то похожее на крольчатину. Что-то похожее… Но в действительности это могло оказаться… совсем другим.
Послушай, Давид, вспомни-ка Руководство… Статья 228, параграф 14:
«Оказавшись на незнакомой планете, никогда не употребляй в пищу ничего, что не прошло проверки на анализаторах. Самое легкое нарушение пищеварения, вызванное употреблением в пищу не проверенного продукта, может привести к смертельному исходу даже в том случае, если указанные продукты питания при наружном осмотре могут быть признаны похожими на земные аналоги…»
* * *Ночь показалась Давиду бесконечно долгой, но к утру желудочные колики прекратились, — и постепенно к нему вернулось обычное душевное равновесие.
Итак, ему предстояло все выяснить. Он прихватил несколько образцов продуктов, оставшихся у него после вчерашнего ужина, и направился к останкам космического корабля в надежде, что ему Удастся воспользоваться органическими анализаторами, если, конечно, они уцелели во время аварии.
Он без особого труда отыскал останки звездолета и, облазив отсеки, нашел эти драгоценные приборы. К счастью, они были в исправности.
Уже первые анализы подтвердили всю сложность проблемы питания, которая отныне стояла перед Давидом. Принесенные им продукты обладали теми же физическими и химическими характеристиками, что и аналогичные им земные, но полиметрический анализ выявил полную инверсию их молекулярной структуры.
Как их учили в Центре космической подготовки, органические молекулы бывают закручены либо в правостороннюю, либо в левостороннюю спираль, — и от этого зависит их воздействие на человеческий организм. Если вместо обычной левосторонней спирали окажется правосторонняя, пища может превратиться если не в смертельный яд, то, по крайней мере, в сильно токсичное вещество, губительное для органов пищеварения.
В этом чужом мире молекулы тканей всех растений и живых организмов имели обратно закрученную спираль и потому не годились в пищу ни одному живому существу земного происхождения. Давид упорно продолжал делать анализы других образцов, которые он успел насобирать в окрестностях, и вскоре был вынужден распрощаться с последней надеждой. В этом мире не было ничего, что он мог бы есть!
