Георгий Шах - Если бы её не уничтожили... (=Огненная колесница Гелиобала))
Инженер пропустил реплику мимо ушей.
— Ты понимаешь, — продолжал он, — что мне сразу пришла мысль о возможности использовать огненную машину на стройке храма. Гелиобал долго упирался, хотя я сулил ему крупное вознаграждение.
— Я пришел потому, что хотел построить большую машину, — сказал Гелиобал.
— Вот как! — Центурион метнул на него тяжелый взгляд. — Ах да, — сказал он с иронией, — ты же ведь свободный человек. Может быть, даже прямой потомок Газдрубала и Ганнибала? — Он сделал паузу, но финикиец молчал. — Кем бы ты ни был, запомни: если б ты отказался служить Риму за деньги, я мог бы тебя просто реквизировать.
— Не горячись! — сказал инженер, кладя руку на плечо распалявшегося офицера. — Не забывай, что земля — единственное, что кормит его семью, ему было нелегко с ней расстаться. Кроме того, Юпитер избрал этого человека своим орудием, чтобы передать через него секрет приручения огня. — Заметив, что аргумент произвел на центуриона впечатление, инженер поспешил окончательно погасить вспышку: — А сейчас настал момент испытания. Займи свое место, Гелиобал, отдай приказ своим людям, мы начинаем! Последующие несколько минут были заполнены быстрой и хлопотливой подготовкой к пуску двигателя. В ней, однако, не было излишней суеты.
Люди, обслуживающие машину, а их оказалось не меньше трех десятков, знали свою задачу, действовали толково и четко. Гелиобал изредка делал негромкие замечания, его понимали с полуслова, даже полужеста. Центуриону как военному человеку, обожавшему порядок, процедура понравилась. Он невольно сравнивал ее с бестолковщиной на разных участках стройки, без которой, пожалуй, не обходилось ни в каком деле, где одновременно трудились несколько десятков рабов. Странно уже то, что здесь никого не нужно было подгонять бичом. Почему это? Уж не потому ли, что им всем, как Гелиобалу, просто хотелось построить машину, а теперь просто хочется, чтобы она работала? Чушь!..
По сигналу инженера Гелиобал и двое его подручных, оставшихся у машины, подбросили несколько поленьев в очаг, начали открывать заслонки, передвигать рычаги, совершать какие-то другие сложные манипуляции, смысла которых центурион не мог постичь. Да он и не глядел на людей, его внимание, как и внимание всех участников и зрителей происходящего, было приковано к машине. Сперва она обнаружила признаки пробуждения, в котле заклокотало, по трубкам, как по жилам, понеслись горячие потоки, их поверхность начала быстро запотевать, в местах сочленений стали вырываться на волю клочья пара и стекать на песок капли влаги. Шум огня, скрип и скрежет двигающихся металлических деталей, вой пара в закоулках машины, грохот рабочего колеса слились в мощный и неумолчный гул.
Как зачарованные смотрели люди на огненное чудо, созданное их руками.
Иные кинулись навзничь, зарылись в песок, охваченные ужасом. Другие, посмелее, все же предпочли отбежать на изрядное расстояние. Смельчаки стояли плотным кругом, насколько позволяли жар очага и витавшее в воздухе легкое паровое облачко; отблеск пламени гулял по их восхищенным лицам. А впереди, почти у самой топки, непонятно как выдерживая прикосновения языков огня, Гелиобал, подобный Вулкану в своей кузне, управлял таинством машинного действия с помощью длинного тонкого ломика.
Колесо вращалось все быстрее и быстрее, пока стало невозможно различить спицы, а затем и обод, о движении которого можно было судить по свисту разрезаемого воздуха и сферической форме оставляемого им следа. С чем сравнить эту бешеную скорость? Наверное, ни с чем из того, что можно встретить на земле; Разве что так мчится колесница Гелиоса, когда солнечный бог объезжает свои бескрайние небесные владения.
— Мы показали наивысшую скорость, на какую способна огненная машина, — прокричал инженер, — но ты сам понимаешь, что такая скорость практически бесполезна! Система рычагов позволяет умерить бег колеса и сделать его пригодным для работы. Вот смотри.
Под воздействием операций, проделанных Гелиобалом, вращение колеса резко замедлилось, теперь оно совершало оборот за полминуты. По знаку инженера несколько человек подтащили к машине наспех сколоченную деревянную конструкцию, целую башню, на плоской вершине которой была сооружена система блоков. Они перекинули через блочный механизм толстый канат и, обвязав один его конец вокруг тяжелого камня, закрепили другой на колесе. Центурион проследил глазами, как камень пополз в высоту и повис у края площадки.
— Это один из возможных способов применения огненной машины, — пояснил инженер. — О другом я уже тебе говорил. Должно быть, ее можно использовать не только для подъема тяжестей, будь то деталь потолка для здания, вода из колодца или земля из шахты. Но до новых способов надо еще додуматься, не говоря о том, что каждый из них требует оригинальных технических решений и сложных, дорогостоящих приспособлений… Останови двигатель, — крикнул он Гелиобалу, — отпусти людей поесть и отдохнуть, а сам подойди к нам! — Конечно, — продолжал он, обращаясь к центуриону, — первая моя цель ограничивается тем, чтобы употребить машину на стройке храма Юпитера. По моим расчетам, пройдет шесть полных лун, прежде чем это случится. Зато потом мы полетим вперед как на крыльях. Император будет доволен.
Инженер остановился, заметив, что центурион его не слушает, с нетерпением посматривая в сторону Гелиобала. Он шагнул навстречу финикийцу и уперся в него взглядом; в руке, выдавая возбуждение, подрагивал хлыст.
— Ты молодец, Гелиобал.
— Благодарю, господин.
— Я попрошу легата, чтобы римский наместник удвоил твой земельный участок.
— Да сохранят тебя боги.
— Я хочу иметь такую же машину на своей ферме.
— Как прикажешь.
— Но это не самое важное. Скажи, Гелиобал, готов ли ты оказать услугу великому Риму? — Какую именно? — В голосе изобретателя прозвучало беспокойство.
— Огненную машину надо приспособить к боевым действиям. Она должна умножить мощь римских легионов и принести новую славу нашему непобедимому оружию. Понял, Гелиобал? Я хочу, чтобы машина научилась делать что-либо для войны, скажем, пробивать стены, или осыпать противника градом камней, или обжигать его воинов горячей струей пара.
— Машина не создана для этого, господин.
— Так ты ее переделаешь! — Невозможно.
— Поберегись, вонючая финикийская тварь! — Ты можешь меня убить, господин, но моя машина не станет боевым слоном.
Раздался резкий свист бича, и по лицу Гелиобала наискось пролегла кровавая полоса. Подскочивший инженер успел лишь задержать руку, поднятую для повторного удара. Центурион вырвался, отбросил бич, овладев собой.
