Владимир Аренев - Паломничество жонглера (фрагмент)
В принципе, узнать о приблизительном местонахождении каждого из входов не составляло труда. Горцы, сколь бы ни были мужественно-молчаливы, поддерживая сложившийся в народе образ суровых отшельников, в конце концов уставали хмурить брови и поджимать губы. Разговорившись, они охотно делились легендами местного разлива (под бульканье местного же вина). Кое-кто даже вызывался проводить "глюпых пютников" туда, где видели такой вход в Лабиринт в последний раз.
Как правило, никакого входа там не обнаруживалось. Проводник разводил руками, мол, я же предупреждал, и отказывался брать деньги, оскорблялся, если настаивали. Вел вас обратно в селение, и снова - вино, шашлык, легенды, легенды, легенды, чтоб их!..
Фриний знал это не понаслышке - не так давно он пытался уже отыскать вход в Лабиринт. Не впечатленные посохом и остальными чародейскими атрибутами, горы, как и прочим соискателям, скрутили ему острогранный кукиш из присыпанных снегом вершин. Фриний тогда ничего другого, признаться, не ожидал - и с чистой совестью отступил.
В тот раз его не покидала уверенность, что ничего не получится.
Сегодня - уверенность, что он отыщет вход. Горцы смеялись, предлагали проводников, потом обиженно хмыкали и крутили пальцем у виска.
"...Интересно, что они подумали, когда увидели Дракона?"
Фриний невольно взглянул в засеянное звездами небо - пустое сейчас от каких-либо летунов. И снова вернулся мыслями к Лабиринту.
Чародей знал, что им четверым улыбнется удача и они отыщут вход - ему обещали, а эти всегда держат слово. Но что дальше? Будет ли он наглухо запечатан каменными створками, засыпан ли камнями случайного обвала, окажется ли слишком узок для человека?
"Мы выведем тебя, - сказали ему тогда, - а твое дело - попасть внутрь и привести с собой этих троих".
"Я сделаю, что смогу", - поклялся он.
"Ты сделаешь всё", - прошипели в ответ.
Фриний смиренно склонил голову, подчиняясь.
Сейчас чародей понимал, что да, сделает. Всё - и больше, чем всё. Если понадобится, превратит себя и спутников в сколопендр. Если понадобится вручную станет разбирать завал из камней. Если понадобится...
Тропа блудливо изогнулась, Фриний, подчиняясь ее воле, повернул за груду поросших мхом валунов и увидел: не понадобится - ни превращаться в сколопендр, ни сбивать до крови пальцы.
Вход возвышался перед ним чудовищным зевом, небрежный и снисходительный, как монарх во время приступа хорошего настроения. Фриний едва не попятился, такой мощью дохнуло на него из черного провала. "Ступить под эту каменную арку - Цапля свидетель! - будет труднее, чем разбирать сотни завалов".
Но они сделают это, уже завтра...
Чародей порадовался, что сегодня не успел довести свой маленький отряд до входа. Еще один день, который они проведут под солнцем, казался немыслимым подарком судьбы... ладно, пусть полдня, но все-таки.
Возвращаясь, Фриний приложил немало усилий, чтобы не пятиться по тропе назад, лицом ко входу. Он повернулся к арке спиной и первые несколько шагов сделал, ожидая чего-то ужасного; чего - и сам толком не представлял.
За поворотом идти стало полегче.
Потом он побежал - потому что услышал крики, доносившиеся из пещерки.
Вспомнил о том, что бегать ночью по горным тропам - занятие опасное, уже когда споткнулся. Благо, успел выставить перед собой руки, так что отделался несколькими ссадинами да резкой болью в левом мизинце... но это все потом, потом, сейчас... - нашарил посох, поднялся, кинулся (осторожно!) к пещере. Там звенело, бряцало, разноголосо и смачно ругалось.
"Неужели все-таки поцапались, мерзавцы? Поубиваю!"
Под ногой дернулось раздавленное нечто. Фриний наконец догадался выколдовать небольшой светящийся шарик, не слишком яркий и чересчур своенравный, но позволивший разглядеть происходящее.
Тропу захлестнуло живой волной: крупные, с палец толщиной сколопендры перли в пещерку, как простолюдины на выступление жонглеров. Иссканр и Быйца, исполняя роль тех самых жонглеров, забились в дальний угол (Мыкуна, к счастью, тоже догадались прихватить с собой), отгородились Фриниевой свечой и в четыре подошвы давили гадов. Ну и, разумеется, помогали себе словесно.
Фриний, морщась (проклятый мизинец, как не вовремя!), перехватил посох поудобнее и произнес нечто, для непосвященного мало отличимое от ругательств Быйцы и Иссканра. Однако же сколопендры разницу почуяли - и отхлынули; вокруг Фриния тотчас образовалось пустое кольцо, пределы которого не рисковала нарушить ни одна тысяченогая.
- Сразу видно, мастер, - проворчал Иссканр, продолжая плющить хитиновые головы маленьких оккупантов. - А нам как быть, а?
Вместо ответа Фриний сплюнул себе под ноги еще несколько фраз. Живое море забурлило - и полилось во все стороны, прочь, прочь от пещерки! Не разбирая дороги, сколопендры торопились оказаться как можно дальше отсюда и тысячами летели в пропасть, таяли во мраке, оставляя после себя терпкий узнаваемый запах.
"Как в храме Стоногой".
- Ловко, - цокнул языком Иссканр. - А что теперь? Утку эти гады сперли, "орешки", кстати, тоже.
Быйца, словно угадав, что сейчас скажет Фриний, ухмыльнулся сытым котярой.
- Ты когда-нибудь пробовал жареных сколопендр? - спросил у паренька чародей.
Ответ Иссканра не смогло заглушить даже громогласное "Апчхи!" Мыкуна. Этому точно все равно, что есть и где спать!
"Неужели ничего не почувствует, даже когда увидит вход? - мельком удивился Фриний, отдавая распоряжения по благоустройству пещерки. - Вот кому можно по-настоящему завидовать".
Потом он все-таки сходил и отыскал несколько веток, которые можно было назвать хворостом только здесь и сейчас. Иссканр долго вертел носом, но в конце концов не выдержал и присоединился к "пирующим" Быйце и Фринию. И даже бегал потом собирать трупики сколопендр, чтобы сделать себе добавочную порцию.
Словом, вечер, за вычетом мелких неприятностей, определенно удался.
А утром они вошли в Лабиринт.
* * *
Появление Кайнора вызвало у костра вполне понятное оживление. Судя по выражениям их усатых морд, гвардейцы радовались не меньше простодушной Друлли.
"Сейчас еще подхватят на руки и начнут качать, - обреченно подумал Гвоздь. - Если уж сегодня играем фарс - так на всю катушку, да?"
К счастью, обошлось без качаний.
- Ты где шлялся, старый козел? - Это, разумеется, Лютен, любимая. Вот и она сама - приближается, грациозная и преисполненная ядом, аки древесная гадюка. Еще бы! Долгие годы выступления женщиной-змеей не прошли даром, ой не прошли! Язычок у нее что надо... во всех отношениях. Ну и яд тоже первосортный. - Я тебя спрашиваю, ты где шлялся?!
- По бабам, - честно признался Кайнор. Лютенино "старый козел" задело его за живое - не так "козел" (это правда, чего уж там...), как "старый". Но я смотрю, вы тут без меня не скучаете.
