Кир Булычев - Другая поляна
- Какой же?
- Музей Лермонтова, - сказал Морис. - Ну, я пошел.
- Лермонтова? А разве нельзя допустить...
- Чего же допускать, - снисходительно улыбнулся мой молодой коллега. - Там написано: "Музей M.Ю. Лермонтова. 1814-1879".
- Что? - воскликнул я. - И вы даже не заглянули внутрь?
- Я - пушкинист, - ответил Морис с идиотским чувством превосходства. "Я пушкинист, и этим все сказано".
- Вы не пушкинист! - завопил я. - Вы лошадь в шорах!
- Почему в шорах? - удивился Морис.
- Вы же сами только что выражали сочувствие миру, лишенному "Евгения Онегина". Неужели вы не поняли, что обратное также действительно? Сорок лет творил русский гений - Лермонтов! Вы можете себе представить...
Но этот утюг остался на своих бетонных позициях.
- С точки зрения литературоведения, - заявил он, - масштабы гения Пушкина и Лермонтова несопоставимы. С таким же успехом мы могли бы...
- Остановись, безумный, - прорычал я. - Я тебя выгоню с работы! Ты недостоин звания ученого! Единственное возможное спасение для тебя - отвести меня немедленно в тот мир! Немедленно!
- Понимаете, - начал мямлить он, - я собирался поехать к Наташе...
- С Наташей я поговорю сам. И не сомневаюсь, что она немедленно откажется общаться со столь ничтожным субъектом. А ну веди!
Наверно, я был страшен. Морис скис и покорно ждал, пока я мечусь по кабинету в поисках золотых запонок, которые я рассчитывал обменять в том мире на полное собрание сочинений Михаила Юрьевича.
Когда мы выскочили из машины у парка, было уже около двенадцати. Морис подавленно молчал. Видно, до него дошел весь ужас его преступления перед мировой литературой. Поляна уже была обнесена забором, и плотники прибивали к нему последние планки. Не без труда нам удалось проникнуть на территорию строительства.
- Где? - спросил я Мориса.
Он стоял в полной растерянности. По несчастливому стечению обстоятельств строители успели свалить на поляну несколько грузовиков с бетонными плитами. Рядом с ними, срезая дерн, трудился бульдозер.
- Где-то... - сказал Морис, - где-то, очевидно...
Он прошелся за бульдозером, неуверенно остановился в одном месте, потом вернулся к плитам.
- Нет, - сказал он, - не представляю... Тут ложбинка была.
- Чем помочь? - спросил бульдозерист, обернувшись к нам.
- Тут ложбинка была, - сказал я тупо.
- Была, да сплыла, - сказал бульдозерист. - А будет кафе-закусочная на двести мест. Потеряли чего?
- Да, - сказал я. - А скажите, у вас ничего здесь не проваливалось?
- Еще чего не хватало, - засмеялся бульдозерист. - Если бы моя машина провалилась, большой бы шум произошел.
Ничего мы, конечно, не нашли.
Надо добавить, что через два месяца Морис женился на Наташе.
Морису я безусловно верю. Все, что он рассказал, имело место. Но прежней теплоты в наших отношениях нет.
