Наталья Егорова - Мы будем вместе навсегда
– Вы сделаете это. Именно вы.
– Господи, но почему вы уверены?
– Потому что я видел, как вы отпустили Шершина.
Кровь бросилась Рымову в лицо. Пестрый ворох пикселов завертелся перед глазами.
– Вы...
– Я же говорил, здесь слишком много свободного времени. Я сохранил кое-какие снимки, качество плохонькое, но лица распознаются.
– Вы ошибаетесь, господин Цвёльф...
– Ничуть, хотите покажу?
– Вы ошибаетесь! Шершин был невиновен, вы же задумываете преступление.
– Невиновен, вот как? Все улики были против него.
– Улики были сфабрикованы! Против парня работал целый штат профессионалов, подкопаться было нереально. Черт возьми, я вычислил настоящего убийцу, но не смог до него добраться!
– То есть вы не против, чтобы я обнародовал эту информацию?
Рымов замолчал.
– То есть вы против, - удовлетворенно сказал Цвёльф. - А мне нужен канал из нулевого сегмента.
– Вы посчитали, что обойдя закон единожды, я с легкостью сделаю это вторично? - сдавленно произнес Рымов.
– Сделаете. Вряд ли с легкостью, но сделаете. Видите ли, умерев, я стал почти неуязвим, а вы...
Рымов рывком отодрал маску, превращая лицо аватары в неподвижную маску.
– Господин Цвёльф, - тихо сказал он. - Не умножайте зло.
Оцифрованные губы раздвинулись в невеселой улыбке.
– Просто откройте мне канал. Дальше я сам.
***
Я замираю в предвкушении мести.
Мириады байт песком просачиваются сквозь пальцы. Дождь импульсов проносит мимо чужие жизни со всеми их приобретениями, документами, голографиями, кропотливо рассортированными и заботливо сохраненными в сети.
Я смеюсь. Я подглядываю в жизнь, отобранную у меня.
Когда открывается канал, мне чудится аромат ее духов.
– Меня снова мучает бессонница, - капризно говорит Диана. - Не могу заснуть до трех утра. Мне прописывали... как же оно называется, сейчас найду... Ну, неважно...
Она ждет бархатный голос виртуального психотерапевта. Ждет, что ее станут утешать, произнося только нужные, только действенные слова. Она ведь тоже оцифрована, ее реакции давно изучены, необходимые отклики запрограммированы...
Вот только я не программа.
Минута тишины. Выдерживаю паузу; ни один обласканный публикой артист не смог бы вложить в нее так много - всю жизнь за гранью смерти. И когда она уже готова рассердиться, когда с ее капризных губ готов сорваться недовольный возглас, я едва слышно выдыхаю:
– Здравствуй, любимая...
Она узнает меня в ту же секунду, и я торжествую. Месть сладка.
Мои глаза смотрят из ее зрачков. Лицо в зеркале стремительно белеет, непостижимо становясь мордочкой старухи, в глазах бьется паника. С почти эротическим удовольствием разглядываю наплывающую на щеки бледность, мгновенно обозначившиеся у глаз морщинки, крохотные капельки над верхней губой.
– Мы будем вместе, - шепчу я. - Навсегда, дорогая.
Тяжелая ваза ударяется в зеркало, разбрызгивая его на сотни острых лучей. Я смеюсь, захлебываюсь смехом. Будь я материален, корчился бы в приступе истерического хохота.
– Навсегда, слышишь? Навсегда вместе!
***
Рымов слушал пустоту внутри себя.
Шершина тогда было жалко. Немолодой мужик, запутавшийся в семейных конфликтах, выбранный на роль козла отпущения службой охраны местной корпорации... Нет, его бы оправдали, наверняка. С другой стороны, а если бы не оправдали...
А Цвёльфа теперь не поймешь, то ли жаль, то ли просто гадко.
С минуту колебался, не посмотреть ли данные на Диану Ланскую, в недавнем прошлом Диану Цвёльф, даже ввел имя в окно поиска.
И стер.
Да и что тут узнавать? Диана могла покончить с собой, могла, в свою очередь, подписать договор на оцифровку, могла, в конце концов, смириться с вечным присутствием покойного мужа в собственных мозгах. Честно говоря, что так, что эдак - все неладно.
Даже если "навсегда" исчисляется какими-то десятками лет...
Рымов допил кофе и запустил скрипт, вычищающий из сети неофициальные данные о нем самом: мелкие предпочтения, списки покупок, особенности распорядка дня, слухи и сплетни, любительские аудиозаписи. Чем меньше электронной чепухи оставалось в разрозненных файлах с его фамилией, тем дышалось свободней.
Как там говорил этот мстительный тип? Все мы оцифрованы еще при жизни? Ну-ну...
